Мемуары фельдмаршала. Победы и поражение вермахта. 1938–1945

Подобный случай произошел и с Гудерианом на Рождество [1941 г.] и Новый год. Он командовал 2-й танковой армией, которая наступала на Москву с южного направления, через Тулу, только для того, чтобы буквально намертво вмерзнуть в лед. Группа армий [«Центр»], с разрешения фюрера, планировала отвести его армию на запад, чтобы закрыть брешь на юге 4-й армии фон Клюге. Гудериан, однако, разработал свою собственную программу, включавшую отступление на юг вдоль своего предыдущего маршрута наступления, этап за этапом, после того как он взорвал большую часть своих танков, которые намертво вмерзли в грязь. Фельдмаршал фон Клюге тщетно пытался повлиять на Гудериана, последний отказался выполнить данный ему «невыполнимый» приказ отступления. Фон Клюге потребовал уволить этого генерала, что Гитлер сразу же и сделал: Гудериан был вызван в штаб-квартиру фюрера.

Я присутствовал на этой встрече Гитлера и Гудериана [20 декабря 1941 г.]. Он упрямо держался в ответ на все уговоры и увещевания Гитлера, отвечая, что не считает этот приказ группы армий необходимым или обоснованным, а также не согласен с доводами фюрера; для него, как он объяснил, важнее всего благополучие его войск, он старался поступать в соответствии с этим и был твердо убежден и теперь, что он поступил правильно. В конце концов фюрер сдался и, сохраняя абсолютное спокойствие, отпустил Гудериана, посоветовав ему съездить куда-нибудь подлечиться после такой чудовищной нервной нагрузки. После этого Гудериан ушел в долгосрочный отпуск; он ужасно страдал от вынужденного бездействия.

Третий подобный случай произошел в январе 1942 г. с генерал-полковником Штраусом, командующим 9-й армией на левом фланге группы армий «Центр». В этот раз это были командующий 6-й группой армий генерал Ферстер и один из его дивизионных командующих, у которых, по-моему, совершенно сдали нервы, и их отправили обратно домой. Я бы не хотел вдаваться в детали этой жаркой оборонительной баталии и прискорбных обстоятельств, ставших причиной этих отставок; совершенно очевидно, что тут произошла несправедливость в результате ошибочных донесений ВВС.

Однако было бы не вполне правдой, если бы я недостаточно четко заявил здесь о том, что нам удалось предотвратить беду только благодаря постоянно демонстрируемой Гитлером силе воли, упорству и беспощадной жестокости. Если бы необъективный и эгоистичный план по выходу из кризиса, выдуманный усталыми и апатичными фронтовыми генералами группы армий «Центр», напуганными ужасным холодом, не был блокирован безжалостным и бескомпромиссным сопротивлением и железной волей фюрера, немецкую армию в 1941 г. неминуемо постигла бы судьба [французов] в 1812 г.

На этот счет я могу высказаться совершенно определенно, поскольку я сам был свидетелем тех ужасных недель. Все наши тяжелые орудия, все наши танки, весь наш транспорт был бы брошен на поле боя. Войска бы поняли, что они фактически беззащитны, и тогда они бы бросили свои винтовки и пулеметы и побежали от наступающего им на пятки беспощадного врага.

Под этим бременем, вызывающим у всех нас серьезную тревогу, мы встретили безрадостное Рождество в штаб-квартире фюрера. Я устроил короткую вечеринку в большой столовой охранного подразделения для унтер-офицеров и подразделений, прикрепленных к штаб-квартире фюрера, а также и для их офицеров, где я выступил с речью о нашей борьбе на Восточном фронте и о нашей любви к отчизне. На каждом лице лежала мрачная тень тревоги, благоговейно, но грустно мы начали петь «Священная ночь, безмолвная ночь».

В начале января 1942 г. на всем Восточном фронте удалось провести перегруппировку от наступательного порядка, характерного до начала декабря, к относительно упорядоченному оборонительному фронту. Но ни о какой зимней передышке не могло быть и речи. Русские были чрезвычайно активны, а в нескольких местах вдоль фронта, особенно там, где он был очень сильно ослаблен потерями в людях и технике и удерживался фактически только несколькими аванпостами, им удалось перейти в наступление. Теперь инициативу проявлял противник; мы были вынуждены вернуться к оборонительным диспозициям и расплатиться за это отнюдь не малыми потерями.

В феврале мне пришлось сопротивляться новой программе Шпеера, нового рейхсминистра по вооружению и снабжению (д-р Тодт погиб в авиакатастрофе в начале этого месяца на аэродроме штаб-квартиры фюрера), эта программа предписывала незамедлительный отзыв с фронта четверти миллиона солдат сухопутных войск, которые должны быть предоставлены для военного производства. Это стало началом борьбы за людские ресурсы, борьбы, которая так никогда и не кончилась. Во время первых зимних месяцев сухопутные войска потеряли более ста тысяч человек, а за декабрь – январь 1941-1942 гг. – еще вдвое больше.