Мемуары фрейлины императрицы. Царская семья, Сталин, Берия, Черчилль и другие в семейных дневниках трех поколений

* * * * *

ИЗ ДНЕВНИКА БАБО ДАДИАНИ:

«Проходит время. Не видно конца нашим горечам, и спасения тоже не видно. Ночи напролет стояли возле тюрьмы, а когда прогоняли, ходили кругами по улицам и снова возвращались. После бессонных ночей было ощущение, что ты в огне.

В один из дней пришел к тюрьме Георгий и протянул мне бумагу. На ней почерком только что научившегося писать человека было написано, что нам снова приказывали освободить квартиру.

Только я пришла и сняла платье, чтобы переодеться, в квартиру ворвались четверо: «Немедленно освободите квартиру».

Я попросила время, чтобы хотя бы надеть платье.

«Нет, немедленно уходите!»

Наверное, у Алеши плохи дела, если со мной так зверски обращаются.

Нас переселили в Театральный переулок, 4. Это было здание бывшей гостиницы. Поселили на семи метрах в коридоре без окна. На них я разместила детей, а для меня места уже не осталось. Три года спала на балконе, зимой снег падал на мое одеяло.

Детей выгнали из школы как детей врага народа.

Жизнь была такой невыносимой, что я стала ходить по судам – нас трое, а мы живем на 7 метрах.

Оказалось, что у вселившегося в мою квартиру Зерагии не было ордера, он вселился незаконно.

Мне посоветовали поехать в Москву к Берии.

Я знала Марту Берия, его мать, с которой мы встречались в соборе Сиони.

Тогда пять или шесть женщин ходили на службу, было такое время. Эта старая женщина пыталась быть незаметной, стояла в дальнем углу с покрытой головой. Очень редко подавала голос. Если кто и разговаривал с ней, была я и одна женщина.

Я тогда была молодой. И калобатони Марта меня очень жалела. Знала, что моего мужа два года как арестовали и двое детей были как бездомные.

Она говорила: «Мне тебя жалко, но я ничего не могу сказать Лаврентию. Не имею права. Молись. И проси Бога – Он тебе поможет».

Но я все-таки написала Берии. Он согласился принять меня.

В Москве долго не могла найти нужное здание. Спросила у прохожих, как попасть на Лубянку.

«Туда попасть очень легко», – с грустной улыбкой ответили они мне и указали на нужное здание.

И вот я сижу в большой комнате, и тысячи мыслей в голове: «Зачем приехала? Почему бросила своих детей? Там я спаслась от ареста, а здесь своими ногами пришла к самому Берии!»

Вдруг представила – что, если меня оставят здесь!

Вокруг были шкафы с книгами. Вдруг один шкаф открывается, и из него выходит мужчина с бумагами. Это был Петре Шария, правая рука Берии.

Меня очень напугала такая маскировка. После долгого ожидания пришла секретарша Берии и пригласила войти.