Мемуары гейша (СИ)

Он инструктировал, как ей себя вести с мужчинами, просил высылать регулярные отчеты, чтобы он вовремя заметил, если кто, что худое задумает… Он, как Эльвира, хотел полностью ее контролировать, чтобы уберечь.

— Я сама разберусь, Максичек, спасибо, — уверяла его она.

Макс, забросив спортивную сумку на плечо, как пращу, стоял на платформе с напряженным и сосредоточенным видом, будто перед боем. Он вроде бы смотрел на свою секретаршу, но был уже не с нею. А она подумала, что он никогда еще не был так похож того Давида так, как сейчас.

— Увидимся, — сказал Макс, зная, что врет.

— Увидимся, — ответила секретарша, зная, что он врет.

У него ничего не осталось от той секретарши — ни колечка, ни сувенира. Но к каждой женской фотографии в мужском журнале или журнале мод, ему хотелось пририсовать большие круглые уши, так казалось гораздо красивее. У него больше никогда не было женщины с такими красивыми ушами.

И через много лет понял, что все-таки любил ту секретаршу, и это был не только служебный роман.

Он ехал туда, где родился. Полгода назад, перед тем, как погорело агентство, встретил дядьку двоюродного, на промышленной ярмарке, где Макс одну барышню окучивал, а дядька покупал оборудование для нового бизнеса. Долго на строительную фирму работал, а теперь свой бизнес начинает — установка канализационных систем. Это, значит, все устанавливает — и канавы копает, и трубы туда кладет, и унитазы ставит… Все хорошо, но деньги закончились. Инвестор нужен и помощник. Ну, работа, она, грубая, физическая, такому моднику, каким Максик стал, наверное, не подойдет, но если жизнь прижмет, пусть просигналит…

Вот и просигналил, когда жизнь прижала. Макс может быть инвестором — его спортивная синяя сумка была полна наличных денег, он копил все три года, что работал в агентстве и получал, не учтенные нигде, наличные деньги. Макс давно перестал кутить, все реже ходил в клубы, одевали его богатые дамы, ел он мало, только на учебу тратил — и каждый месяц откладывал… Всегда хотел честный, мужской бизнес приличного человека. Вот и пожалуйста — что еще более мужское, чем установка канализационных систем — дядька сделает его акционером, в долю возьмёт. Брильянт превратился в уголь, это самое для угля занятие — канавы рыть и унитазы ставить… Будет помощником… Тьма на горизонте рассеивалась, а жизнь налаживалась.

Теперь он всегда будет честным человеком. А то, что же это такое — он за двадцать четыре года три раза был под следствием. Сам виноват. Теперь нет, новая жизнь. Ничего не будет нарушать. Переходить дорогу по пешеходному переходу только. Будет налоги платить. Полностью, а не утаивая жульническую наличность. Ну, если появится на унитазном деле наличность какая… Голосовать начнет… Вот, ни разу в своей жизни не голосовал, а теперь изучит за кого нужно — и пойдет…

Раздали бесплатную прессу, Макс бездумно листал журнал и вдруг сердце защемило — он увидел рекламу «Сеялок и веялок». Он сам заказал эта рекламу — на целый год выходила просто смешная сумма, а пару раз звонили и даже продал, из-за этой рекламы в поезде, одну рассадопосадочную машину… С ностальгической нежностью Макс погладил свою картинку. И его так грызло, что он так и не знает, что там с этими «Сеялками и веялками» было не так(ведь он все знал про «Сеялки и веялки»!), и почему эта фирма так всем понадобилась…

Эпилог

…Конечно, эта секретная информация не для его ума, он птица, совсем еще не того полета, чтобы “Сеялками и веялками” интересоваться! Но, в исключительном случае, в качестве живописного примера разгильдяйства, безответственности и феерического, незамутненного идиотизма, эта история может быть внесена в учебники и рассказана молодому дарованию в назидание.

“Сеялки и веялки” — фирма по торговле новой и подержанной сельскохозяйственной техникой, что было первым и легальным видом деятельности, существовала несколько лет. Торговала не то, чтобы слишком в большом объеме, но участвовала во всех ярмарках, выставках, публиковала свою рекламу во всех каталогах бизнеса, была контрагентом экспедиторских фирм во всех портах… короче, все, кто в теме, знали “Сеялки и веялки”.

Эта популярность и мобильность очень удобны, как прикрытие, для другого, теневого и незаконного вида деятельности “Сеялок и веялок” — торговли оружием. Ну, торговля оружием, это, конечно громко сказано. В сравнении с миллиардными и миллионными игроками огромного, незаконного бизнеса, жалкие слезы “Сеялок и веялок” могли рассчитывать на несолидный титул посредника или перекупщика всякого старья для африканских диктаторов не первого десятка, хотя на серьезных игроков тоже пару раз удавалось выйти…

Худо-бедно, но этого было достаточно, чтобы прикрыть третий и основной вид деятельности, “Сеялок и веялок” — контроль над незаконной торговлей оружием. Контроль — сказано более, чем громко, на самом деле, жалкие попытки хоть как-то отследить траффик, понять направление движения и участие официальных лиц в этом бизнесе…