Мемуары генерала барона де Марбо

Генерал Вреде двигался рядом с нашей армией на протяжении двух дней пути и уже находился в Вюрцбурге с 60 тысячами человек. Он послал 10 тысяч из них в направлении Франкфурта, а с 50 тысячами других направился к небольшой крепости Ханау, чтобы преградить путь французам. Генерал Вреде, участвовавший в Прусской, Австрийской и Русской кампаниях на нашей стороне, надеялся найти французскую армию в плачевном состоянии, подобном тому, в какое в холод и голод привели ее остатки при отступлении из Москвы, когда она дошла до Березины. Но мы вскоре доказали Вреде, что, несмотря на наши несчастья, у нас еще сохранялись боеспособные полки, достаточные для того, чтобы сражаться с австрийцами и баварцами!

Не зная, что от Эрфурта войска союзников преследовали нас, оставаясь лишь на очень далеком расстоянии, Вреде осмелел и думал, что из-за его действий мы окажемся меж двух огней, но это ему не удалось. Однако, поскольку многочисленные вражеские корпуса старались загнать наш правый фланг в горы Франконии, а баварцы выходили к голове нашей колонны, положение наше могло стать критическим.

В этот момент Наполеон оказался на высоте положения и, оценив опасность, быстро направился к Ханау. Подступы к этому населенному пункту покрыты густыми лесами. Здесь же находится знаменитое ущелье Гельнхаузен, через которое протекает река Кинциг. Эта река с очень крутыми берегами течет между двумя горами, где для реки остается лишь очень узкий проход. Вдоль ущелья построена прекрасная широкая дорога, вырубленная в скалах. Дорога ведет от Фульды во Франкфурт-на-Майне через Ханау.

Кавалерийский корпус Себастьяни, который от Вайсенфельса до Фульды шел в авангарде, в том месте, где дорога входит в горы, должен был быть сменен пехотой, прибывшей в этот пункт. Я никогда не узнал, какие причины воспрепятствовали тому, чтобы этот важный принцип ведения войны был применен в столь серьезной ситуации, но, к нашему удивлению, дивизия легкой кавалерии Экзельманса продолжила двигаться впереди армии. Мой полк и 24-й конно-егерский полк шли во главе колонны, я все еще командовал бригадой. От крестьян мы узнали, что австро-баварская армия уже занимала Ханау и что большая вражеская дивизия шла навстречу французам, чтобы преградить им проход через ущелье.

Тогда мое положение как командующего авангардом сделалось весьма сложным. Как же мог я, не имея ни единого пехотинца и располагая кавалерией, зажатой с двух сторон высокими горами и имевшей перед собой водное препятствие, которое невозможно было преодолеть, сражаться с пешими частями, чьи стрелки, карабкаясь по скалам, будут нас расстреливать в упор? Я сразу же послал в конец колонны солдата, чтобы предупредить дивизионного генерала, но Экзельманса было невозможно найти. Однако, поскольку я имел приказ двигаться вперед и не мог остановить дивизии, следовавшие за мной, я продолжил движение, пока на повороте, который делает ущелье, мои разведчики не сообщили мне, что вышли навстречу отряду вражеских гусар.

Австро-баварские части совершили такую же ошибку, как и наши командиры. Наши командиры собирались атаковать силами кавалерии длинное и узкое ущелье, где фронтом могли пройти только 10 или 12 лошадей, а противник посылал кавалерию, чтобы защищать проход, где сотня пеших стрелков смогла бы остановить десять кавалерийских полков! Так что я был бесконечно рад, увидев, что у врага не было пехоты. Я по опыту знал, что если две колонны встречаются в узком месте, то победу одержит та колонна, которая, атакуя голову другой, будет теснить ее на расположенные позади нее части. Поэтому я пустил в полный галоп мою элитную роту, чей первый взвод один смог войти в соприкосновение с врагом. Наша атака была столь стремительной, что голова австрийской колонны оказалась смята, а вся остальная колонна пришла в такой беспорядок и неразбериху, что моим кавалеристам оставалось только напирать на врага, практически не пуская в ход оружие.