Мемуары. Избранные главы. Книга 1

А коль скоро лишь уроки, полученные от других, делают разум способным усвоить то, что он должен усвоить, нет науки, без коей было бы трудней обойтись, нежели история. Конечно, изучая любую науку, следует самое малое иметь рядом с собой того, кто хотя бы введет нас в нее, но умам особой широты случалось и самим, без чьей-либо помощи, кроме как на первых порах, подниматься в своей области знания со ступени на ступень, восходя все выше, исключительно благодаря усердию и одаренности и, опираясь на первые свои открытия, торить себе дорогу к новым, осознавать и дополнять уже открытое и достигать таким образом вершин избранной науки, начала коей были преподаны им кем-то из ближних. Дело в том, что искусства и науки представляют собой сплетение правил, соразмерностей и градаций, которые по необходимости вытекают друг из друга, а значит, могут быть последовательно выведены ясным, основательным и трудолюбивым умом, получившим от ближнего начатки их и ключ к ним, хотя вышеописанные случаи крайне редки и подавляющее большинство людей не в силах восходить по ступеням познания иначе, как опираясь на руку наставника, который умело приноравливает свои уроки к успехам, кои замечает у своих учеников.

Однако история есть наука, совершенно не схожая со всеми остальными. Хотя составляющие ее предмет события, как великие, так и частные, вытекают одно из другого и связаны между собою в столь своеобразную цепь, что разрыв одного ее звена приводит к исчезновению или по меньшей мере видоизменению следующего, нельзя все же отрицать, что в отличие от искусств и в особенности наук, где каждый шаг вперед, каждое открытие влечет за собой новый определенный шаг вперед, новое открытие, исключающее все прочие, ни одно историческое событие, будь то великое, будь то частное, не только не позволяет предсказать, что за ним неизбежно воспоследует, но очень часто дает основания думать, что из него получится нечто противоположное ожидаемому. Значит, в истории нет законов, правил, ключей, рекомендаций и прочих отправных точек, кои, будучи усвоены ясным, усердным и основательным умом, сами по себе подводят к различным дальнейшим историческим событиям; отсюда следует, что в ней рядом с нами должен постоянно находиться наставник, каковой и поведет нас. от факта к факту с помощью связного повествования, чтение коего учит тому, без чего они неизбежно навсегда останутся непознанными.

Это повествование именуется историей и обнимает все события во все века во всех странах. Но ежели бы она ограничивалась сухим и голым описанием этих событий, то была бы только ненужным и тяжелым бременем: ненужным потому, что ученью мало способствует память, перегруженная безжизненными сведениями, которые содержат лишь сухие факты, загромождающие голову, ничем не упорядоченные и не связанные между собой; тяжелым — потому, что весь этот докучный и темный хлам только заставляет сгибаться под грузом разрозненных и обрывочных познаний, кои не учат ничему путному и разумному.

Итак, повествование о фактах полезно только тогда, когда оно раскрывает их истоки, причины, последствия и взаимные связи, что достигается лишь путем показа поступков лиц, в них участвовавших, и, подобно тому, как голые факты всегда останутся лишь хаотическим их нагромождением, то же самое произойдет и с поступками отдельных лиц, если ограничиться изложением этих поступков, то есть содержанием истории, и не поведать, каковы были эти лица, что вынудило их к участию в описываемых событиях и что соединяло или разъединяло их. Следственно, чем больше обо всем этом сообщается, тем ясней факты, интересней и любопытней история, поучительней примеры нравов и причины событий. Это требует проникновения в интересы, пороки, добродетели, страсти, вражду, привязанности, интриги, заговоры и прочие важные или случайные пружины, равно как в поступки государственных людей и частных лиц, участвующих в описываемых событиях, во все разновидности и разветвления последних, похожие на водопады, превращающиеся затем в потоки, и в причины новых интриг, вызывающих новые события.