Мемуары маркизы де Ла Тур дю Пен

Ее родители состояли в довольно близком родстве (тогда это называлось «кузены», но мать, ровесница отца, приходилась ему двоюродной племянницей) и знали друг друга с детства. Их поженили совсем молодыми, и они относились друг к другу, по словам мемуаристки, скорее как брат и сестра. Их старший сын умер совсем маленьким, Люси осталась единственным ребенком. Отца она почти не видела – шла война в Америке, и он, владетельный полковник Диллоновского полка, воевал то на континенте, то на островах Вест-Индии. Мать, легкомысленная красавица, придворная дама Марии-Антуанетты, блистала в Версале в окружении поклонников. Дядюшка-архиепископ больше интересовался охотой и придворными интригами, чем богословием и попечением о своей пастве. Он открыто жил со своей овдовевшей племянницей госпожой де Рот, бабкой Генриетты-Люси, и это не слишком смущало тогдашнее общество. Бабка, женщина властная, недобрая и обидчивая, заботилась в первую очередь о своих финансовых интересах.

Воспитанием как таковым никто особенно не занимался, и нравственным ориентиром для Люси, самым близким для нее человеком стала взятая из деревни служанка Маргарита, совершенно неграмотная, но наделенная здравым умом, верная, порядочная и практичная.

Вместе с матерью Люси несколько раз приезжала ко двору, сестра короля Мадам Елизавета брала ее с собой на прогулки по парку. Когда мать, уже больная, поехала на воды в Спа, туда как раз заезжали во время своего заграничного путешествия граф и графиня Северные – наследник российского престола Павел Петрович и его супруга, будущая императрица Мария Федоровна. В мемуарах есть упоминание о том, что та спустя тридцать семь лет припомнила виденную в Спа двенадцатилетнюю девочку, которая прекрасно танцевала гавот и менуэт.

Мать умерла в 1782 году. Отец по-прежнему воевал за океаном, и Люси перешла под опеку бабки. Придирки и наказания приходилось терпеть безропотно – альтернативой был монастырь, обычное тогда решение для «лишних» девочек из приличных семей.

В 1784 году отец вернулся из Америки с будущей новой женой, вдовой графа де ла Туш. Она приходилась кузиной будущей императрице Жозефине, что потом сыграет свою роль в судьбе Люси и ее родных. Из всех детей отца от второго брака выжила только дочь Фанни, которая потом выйдет замуж за наполеоновского адъютанта Бертрана и вместе с ним будет сопровождать императора в ссылку на остров Святой Елены. В 1786 году отец вернулся в Вест-Индию вместе с женой и маленькой дочерью, оставив дядюшке-архиепископу доверенность с полномочиями выдать Люси замуж «так, как тот сочтет уместным».

Свадьба состоялась в конце весны 1787 года. Жених, граф Фредерик-Серафен де Гуверне (1759–1837), обратил на себя внимание отца невесты во время военных действий в Америке. До сватовства Люси никогда его не видела, но положительное мнение о нем ее отца служило ей лучшей рекомендацией. Брак оказался удачным – можно сказать, необыкновенно удачным по сравнению с семейной жизнью родителей жениха и невесты, да и большинства их знакомых тоже. Супруги прожили вместе полвека, оставаясь друг для друга близкими людьми и надежными спутниками во всех житейских бурях. Подробно описывая свадебные торжества и подарки, полученные от родни, Люси замечает: «Обо всей этой роскоши и элегантности я рассказываю лишь для того, чтобы показать контраст с продолжением моего рассказа. Если я проявила какое-то смирение в несчастии, то это не потому, что я не знала и не ценила по достоинству ту жизнь, к которой я была предназначена. Я имела все вкусы, проистекающие от уверенности в обладании изрядным состоянием. Однако же воображение мое часто обращалось к несчастью и разорению, и, если бы я в то время писала роман, в жизни моей героини случились бы многие из событий, которые произошли потом в моей собственной». Муж – это она отмечает особо – подарил ей «прекрасное собрание английских поэтов в 70 томах формата 1/18».

Под руководством тетушки мужа принцессы д'Энен, штатной придворной дамы, Люси делала первые шаги в свете. Она была представлена ко двору и вошла в число тех, кто был на постоянной основе допущен в комнаты королевы; предполагалось, что в будущем она получит должность штатной придворной дамы, которую прежде занимала ее мать.

Надвигающиеся перемены ее тревожили, но не слишком занимали. Она честно напишет потом, что в восемнадцать лет политические дискуссии ей были очень скучны. Ей хватало своих забот – в начале 1788 года у нее случился выкидыш (как она полагала, из-за того, что в Версале, торопясь на королевский прием, она натолкнулась на дверной косяк жестким каркасом платья), а в декабре она родила мертвого ребенка и едва не умерла от родильной горячки.