Мемуары мессира Д'артаньяна. Том III

По договору, какой Герцог де Лорен заключил с Его Величеством, Король обязывался заставить признать всех Принцев Лоренов младшими Принцами крови. Он рассчитывал, по всей видимости, что они охотно дадут их согласие на условие, столь выгодное для них. Это было возвращение в каком-то роде ко времени усыновлений, что были некогда в большой моде в Риме. Но так как это было нечто новое во Франции, начались интриги даже в Парламенте, со стороны Принцев крови, дабы помешать исполнению этой статьи. Но не они, тем не менее, имели к этому наибольший интерес, поскольку это ни в коей мере не наносило им ущерба. Король никак не коснулся их ранга, по-прежнему сохраненного за ними. Это, скорее, весьма коснулось дома Лонгвилей, претендовавших на обладание привилегией, по какой он должен был унаследовать Корону, [330] в случае, когда у Королевского дома не окажется на нее претендента; но либо он побудил его к действию, потому как они были близкими родственниками, или же ревность, всегда существовавшая между Месье Принцем и Месье де Лореном, пробудилась вновь в этой ситуации, сам Принц поговорил об этом с Его Величеством, как о вещи, какая могла бы иметь более важные последствия, чем он себе представил. Он сказал ему среди многих прочих вещей, что если приучить эти народы рассматривать этих Принцев, как Принцев крови, были все основания бояться, как бы они не воспользовались однажды их временем снова оживить претензии, какие осмеливался выдвигать старший их дома во Франции во времена Генриха III и Генриха IV, дабы похитить у них Корону.

Король, кто желал исполнения своей воли во что бы то ни стало, не обратил никакого внимания на этот резон. Он выпустил декларацию в пользу этих Принцев, соответствующую договору, какой он заключил с Герцогом, а дабы никто не осмелился воспротивиться ее регистрации, какую он пожелал провести в Парламенте, он сам поднялся туда после того, как приказал окружить Дворец всеми войсками Своего Дома. Принцы Лорены не были столь довольны этим договором, как полагал Его Величество. Они вообразили себе, по всей видимости, что если их будут рассматривать, как Принцев крови, это будет выглядеть, самое большее, как неведомый приплод, привитый на дичок; итак, они гораздо лучше предпочли бы иметь старшего, кто сохранил бы по-прежнему свой Суверенитет, и быть, следовательно, настоящими Принцами, чем быть таковыми в воображении, и как бы вопреки всей Франции; они сделали все, что могли, подле Герцога, дабы заставить его разорвать все, что он сделал.

Это было довольно сложно. Парламент зарегистрировал декларацию Короля, какой он подтверждал эту статью, и хотя все это было сделано, так сказать, исключительно силой, дело все-таки было завершено. Однако кто-то шепнул украдкой на ухо Принцам Лоренам, что одного утверждения [332] Парламентом недостаточно, и дело такого значения никогда не могло быть урегулировано никем, кроме ассамблеи Генеральных Штатов; тогда они настолько замучили Герцога, что он сам породил затруднения своему же договору.

Месье Кольбер желает устроить свою дочь, как принцессу

Этого было бы далеко не достаточно, дабы заставить его все порвать, если бы они не вынудили действовать вместе с ним влюбленного в одну из дочерей Месье Кольбера. Тот недавно пожелал жениться на дочке аптекаря из Люксембурга и даже дошел в этом до составления с ней брачного контракта. Его дому пришлось прибегнуть к королевской власти, дабы отвадить его от подобной невесты, потому как весь стыд, какой он обрушил на него, так ни к чему ему и не послужил. После этого он, конечно же, был обязан спрятать свою любовь в карман. В остальном, Герцог д'Эльбеф, воспользовавшись безумием, какое он хотел совершить, для заверения этого Министра в том, что после желания жениться на девице столь низкого происхождения он сочтет себя слишком счастливым взять в жены его дочь; надежда, какую затаил на это Министр, заставила его втихомолку помочь порвать договор. Он внушил Королю, когда представился к тому благоприятный случай, что он рано или поздно навлечет этим на себя войну; в самом деле, следовало признать по доброй воле, что Принц Шарль был настоящим наследником Лоренов, поскольку это чистое видение — осмелиться утверждать, будто бы салический закон царил в этих Владениях; ему стоило, дабы узнать правду, всего лишь бросить взор на историю этого дома, и он тотчас увидит — когда у Герцогов были только дочери, именно они наследовали, никогда не призывая какого-либо родственника по боковой линии. Он запасся примерами и выложил их в то же время, так что, увидев Его Величество наполовину поколебленным, он сказал ему в завершение убеждения, что он может, однако, воспользоваться уже сделанным и обязать Герцога, отказавшись от этого договора, заключить с ним другой, что будет ему не менее выгоден. [333]