Мемуары мессира Д'артаньяна. Том III

Враги Месье Кольбера не были слишком огорчены этим несчастным случаем, точно так же, как и сомнительным успехом этого вояжа, потому как, хотя он и стоил огромных потерь Государству, они затаили надежду, что лично его все это лишит добрых милостей Его Величества. Итак, они старались насколько возможно распространять в свете слухи о некоторых ошибках, допущенных в этой экспедиции, дабы и ему что-нибудь от этого перепало; но так как не было спешки говорить вслух против Министра, [365] может быть, Король никогда бы об этом ничего и не узнал, если бы не позаботились известить его обо всем записками, что подбрасывались к нему в комнату после его отхода ко сну, дабы на следующее утро, вставая, он мог бы заметить их сам, или, по меньшей мере, их заметил бы его первый Камердинер, кто там же и ночевал. Должно быть, рассеивал их какой-нибудь большой сеньор, потому как не всем на свете позволено входить туда; но это не произвело того эффекта, на какой так надеялись; Король, кто был рассудителен и справедлив, удовлетворился сожалением о тех, кто погиб в этом кораблекрушении, безо всяких упреков по этому поводу к своему Министру. Король рассудил, что вовсе не он был повинен в допущенной ошибке — переправлять войска на паршивых судах, но Интендант, сидевший там же, на месте; итак, он по-прежнему продолжал относиться к нему так же хорошо, как он привык это делать, чем и поверг его врагов в большой конфуз.

Слава Короля

Король очень хорошо ответил Бюсси Рабютену, когда тот передал ему о своем желании написать его Историю, что он еще не сделал ничего достойного быть записанным; но он скоро наделает ему столько хлопот, точно так же, как и тем, кто загорится таким же желанием, как и он, что им всем найдется, чем заняться — действительно, никогда Принц не имел более возвышенных чувств, чем у него. Он стремился ознаменоваться великими предначертаниями, какие он тут же приведет в исполнение.

Свершенный труд и великие предначертания

Он совсем недурно преуспел до сих пор. Он взошел по смерти Кардинала Мазарини (так как я отсчитываю его правление лишь с этого дня) на трон, весь утопленный в долгах; на трон, говорю я, по правде самый древний и самый прекрасный из всех, какие только есть в Европе, но столь замараный слабостью этого Министра, предприятиями Парламентов и отсутствием повиновения Вельмож, что можно сказать, не боясь погрешить против правды, что он нашел его с несколькими мэтрами, тогда как он должен иметь лишь одного — никакой дисциплины, не где-нибудь, но среди его войск, никакого порядка [366] в его финансах, а это две вещи, способные нанести смертельный удар Государству. Однако, едва только он появился, как, подобно Солнцу (какое он незря избрал своей эмблемой), он рассеял все эти тучи. Он рассчитался со своими долгами, не развязывая кошелька, ввел Высшее Могущество на место слабости Кардинала, заставил Парламенты вернуться к исполнению их функций, естественно им присущих, без позволения отклонений, в какой бы то ни было манере, под предлогом присвоенного ими прежде великого титула Посредников между ним и народом, сделал Вельмож такими же послушными, какими они были непокорными, установил превосходную дисциплину в войсках и, наконец, так хорошо реформировал Финансы, что там столько же порядка в настоящее время, сколько было злоупотреблений на протяжении Министерства Кардинала Мазарини. Но всего этого было слишком мало для него, все это, говорю я, попахивало скорее мирным Принцем, чем Принцем-завоевателем, каким он желал стать; он нисколько не сердился, что его соседи ссорились одни с другими, потому как, пока они имели дела между собой, они были не в состоянии воспротивиться его великим предначертаниям.

Англия была ему подозрительна отвращением, какое она питала, он знал, к Французской Нации; кроме того, он смотрел недобрым взглядом на то, что ее морские силы превосходили его собственные. Соединенные Провинции занимали его ничуть не меньше, что ему вполне простительно, поскольку в тысяче обстоятельств он признавал, как его процветание нагоняло на них страх, как если бы они уже догадались, что настанет день, когда он употребит против них все свои силы. Ему даже отрапортовали, якобы они веселились по поводу того, что приключилось в Жижери. Они действительно ревниво наблюдали за тем, как он по их примеру устраивал Компанию в Индиях и все другие вещи, имевшие к этому отношение.