Мемуары мессира Д'артаньяна. Том III

Англичане пообещали нам флот для успеха предприятия, что не смогло бы осуществиться без этого. Он уже вышел в море в составе двадцати кораблей, что было более чем достаточно для удержания Испанцев на почтительном расстоянии. Виконт [81] де Тюренн расположил свою штаб-квартиру на дюнах со стороны Ньюпорта; и так как он мог получать припасы только морем, поскольку Гравлин по-прежнему отрезал ему всякое сообщение с Кале, он не желал вскрывать траншею до того, как запасет достаточное их количество в своем лагере, дабы не бояться, как бы голод не обязал его снять осаду. В самом деле, так как Испанцы вышли в море, стараясь помешать их конвоированию, он с беспокойством ждал, осилят ли их Англичане, и выйдут ли из этого положения с честью; но наконец, какие бы препятствия ни пытались противопоставить им другие, они доставили в его лагерь вполне довольно продовольствия, так что можно было не бояться помереть от голода. Итак, Генерал приказал рыть траншею в ночь с четвертого на пятое июня; мы работали всю ночь, причем в нашу сторону почти не было произведено никаких мушкетных выстрелов. Предварительно были наведены мосты через каналы для сообщения между расположениями, так же, как укрепленные линии лагерей и линии вокруг города. Со стороны Ньюпорта соорудили и эстакаду на маршевом берегу, уходившую прямо в море в часы отлива.

Маркиз де Лед, Комендант этого города, был человеком, опытным в военном ремесле и уже защищавшим его, когда мы атаковали- и взяли его в 1646 году; но наши гражданские войны заставили нас потерять его несколькими годами позже, они еще и сейчас приносили нам то несчастье, что тот, кто осуществил это завоевание для нас, необычайно там отличившись, вооружился в настоящее время, дабы помешать городу во второй раз подпасть под наше могущество. Как бы там ни было, этот Комендант, позволивший нам мирно трудиться три дня подряд, как если бы он и не вспоминал, что осажденный город никогда не защищается лучше, чем вылазками, на четвертый день все-таки предпринял одну и дал нам почувствовать, что он еще не забыл своего ремесла. В ней участвовали до пятнадцати сотен человек, [82] как артиллерия, так и Пехота, и они поначалу привели траншею в жуткий беспорядок, так что, казалось, все для нас было потеряно, если бы высокородные люди, сколько их там ни было в нашем лагере, тотчас же не сбежались заслонить его собственными персонами, как будто бы все они были простыми солдатами. Их твердость дала время тем, кто перепугались раньше всех, вернуться к бою; и Виконт де Тюренн в то же время усадил в седло пять сотен всадников и послал вперед два батальона; тут враги отступили в полном порядке, из страха, как бы не оказаться окруженными. Несколько высокородных особ были ранены с нашей стороны в этой схватке, под другими поубивало коней, и даже некоторые из них были взяты в плен.

Превосходный человек

Граф де Гиш был в числе раненых. Ему прострелили руку, когда он делал все, чего только можно было ожидать от человека великой души; к тому же не существовало другого Сеньора при Дворе, обладавшего большими достоинствами, нежели у него. Он воплотил в своей особе все, что могло сделать Кавалера значительным: знатное происхождение, высочайший разум по отношению ко многим другим, совершенно необычайные познания для столь вельможной персоны, огромная отвага без фанфаронства и, наконец, все те качества, что вызывают наибольший восторг. Все, достойное какого-либо возражения в нем, состояло в том, что он походил на большинство мудрецов, обычно не испытывающих большого поклонения перед религией. В нем было гораздо меньше набожности, чем морального превосходства, что уже стоило ему кое-каких столкновений при Дворе и готовило ему их еще и в будущем. Он был старшим сыном Маршала де Граммона и унаследовал его Должность Мэтра Лагеря Полка Гвардейцев. Эта Должность была одной из самых почитаемых при Дворе, она придавала еще больше блеска его особе, хотя он бы имел его уже достаточно из-за всего остального. У Маршала был еще и другой сын, но далеко нельзя сказать, чтобы он походил [83] на старшего брата. Он был, однако, наиболее ладно скроен из всех Куртизанов; но так как недостаточно иметь приятную физиономию для одобрения достойных людей, не было никого, кто не находил его несчастным из-за брата, обладавшего столькими заслугами, потому как это лишь подчеркивало его собственные изъяны.