Мемуары мессира Д'артаньяна. Том III

Его Преосвященство принял мои оправдания. Отказ от кошелька необычайно ему понравился, потому как действительно ничто не служило больше к снятию с меня всякой вины. Итак, далеко не находя более никаких возражений насчет моего визита, он было захотел сам посылать меня туда, дабы выведывать его тайны. Я умолял Кардинала от этого меня избавить, сославшись на собственную неспособность изображать подобного персонажа. Я ему сказал, что предпочел бы лучше отправиться делать это среди врагов, и хотя там речь бы шла о моей жизни, это беспокоило бы меня гораздо меньше, чем позволить говорить, будто я предал человека под предлогом дружбы. Этот Министр не смог порицать такого моего поведения, в том роде, что он условился со мной, когда Месье Фуке вновь заговорит со мной, я ему откровенно скажу; что не могу вступать с ним ни в какие связи, и это понравилось мне гораздо больше, чем то, что он хотел заставить меня сделать прежде. Этот Суперинтендант не преминул снова заговорить со мной несколькими днями позже, отыскав меня в Прихожей Короля. Он сказал мне походя и не ожидая моего ответа, чтобы я непременно зашел его навестить, и у него имеется что-то важное мне сообщить. Я отдал об этом рапорт Кардиналу, а также и о том, в какой манере это произошло, в том роде, что я просто не имел времени его отвадить, как было условлено между нами. Он на какой-то момент застыл, ничего не отвечая, видимо, раздумывая над сказанным мной; но, наконец, внезапно, нарушив тишину, он засвидетельствовал мне, как ему было бы любопытно узнать, что же хотел сказать мне Суперинтендант, так что он сам пожелал направить меня его повидать.

Я явился туда, дабы его удовлетворить, хотя и сделал себе несколько упреков из-за подчинения ему в обстоятельствах вроде этих; но, не сумев избавиться от этого достойным образом, потому что это было бы все равно, как если бы я признался ему в собственной неблагодарности после стольких моих [132] обязательств по отношению к нему; едва Месье Фуке меня увидел, как тут же сказал мне, что так как он претендовал принадлежать к моим друзьям, он хотел бы дать мне добрый совет, он узнал из надежного источника, что Король не был доволен тем малым прилежанием, с каким Месье де Невер исполнял свой долг; мне стоило только поддерживать Его Величество в этих настроениях, дабы он получал все большее и большее отвращение к нему, и вот именно так я расчищу себе дорогу к возведению в его должность; он, разумеется, полагает, что это дело не могло бы еще осуществиться немедленно, потому как Кардинал обладает слишком большим влиянием на его душу, чтобы Его Величество пожелал бы причинить ему такое огорчение; но, наконец, так как этот Принц уже становится большим, он не потерпит постоянного руководства собой, а, значит, это беспроигрышное дело, и оно свершится рано или поздно; если мне потребуется тогда сотня тысяч экю для утверждения на развалинах Герцога, он скорее займет их у своих друзей, если их не окажется в его сундуках, чем позволит мне упустить столь великолепную возможность; я могу твердо рассчитывать на это, а все, чего бы он желал от меня в знак признательности, так это обращения к нему по всем делам, какие бы со мной ни стряслись; он никогда не оставит меня в нужде, и стоит мне лишь потребовать от него доказательств, дабы быть уверенным, что он представит их мне тотчас же.

Атака благодеяниями

Его щедрость меня подкупила. Я устыдился губить столь благодетельного человека, а так как я отлично знал, что действительно погублю его, если отрапортую Кардиналу обо всем, что он мне сказал, я настолько хорошо замаскировал перед ним это дело, что он абсолютно не опасался, как бы я не устроил для него тайны из чего бы то ни было. Я сказал ему, якобы важное дело, о каком тот пожелал со мной переговорить, состояло в том, что если бы я пожелал купить полк Пикардии, выставленный на продажу, он одолжит мне деньги; он мне внушал, [133] будто бы я лучше пробью себе дорогу там, чем на той должности, на какой я нахожусь в настоящее время, а ведь это все, чего должен бы желать военный человек в своем ремесле. Его Преосвященство мне тем более поверил, что это достаточно походило на обычай Суперинтенданта. Он предлагал свой кошелек всем тем, за кем признавал какие-либо достоинства, а так как деньги не стоили для него, так сказать, ничего, он приобрел привычку именно так заводить себе друзей. Я не знаю, на что он претендовал таким способом; но я прекрасно знаю, что все те, кого он видел в недурных отношениях с Королем, находили у него помощь, когда хотели купить себе какую-нибудь должность. Он даже давал им пансионы из своих собственных фондов; в том роде, что у него было столько же пансионеров, сколько их было у Государства.