Мемуары мессира д'Артаньяна

/Береника не столь возвышенна, как Тит./ Кардинал, всегда питавший какую-то надежду, что Его Величество будет иметь слабость жениться на той из его племянниц, к кому он проявил столько привязанности, едва увидел, что обстоятельства оборачиваются другим боком, как сам заговорил о ее замужестве. Она не испытывала недостатка в партиях, как легко можно себе вообразить — огромные богатства и расположение ее дяди устроили дело так, что она получила тысячу предложений вместо одного. Его Величество, обладавший всеми наклонностями великого Короля, нисколько не встревожился от этой новости, вопреки надеждам Его Преосвященства; если он ее и любил, то вовсе не до того, чтобы потерять голову, и его чувства были слишком величественны и слишком благородны, они не сделали его способным к подобной слабости. Его любовница, придя в отчаяние от его молчания, какого она, по ее мнению, не должна была от него ожидать после бесконечной пылкости его к ней, поняв, что он так его и не нарушит, сочла себя вправе обратиться к нему с упреками. Король, кто был чрезвычайно честен со всеми на свете, и особенно по отношению к дамам, ответил ей, что, далеко не имея никакого повода к жалобам, она просто обязана быть необычайно довольной его поведением; существуют определенные вещи, о каких гораздо лучше молчать, чем говорить, а так как и эта, без сомнения, принадлежала к их числу, он решил избавить ее от горя, так же, как и себя самого, изнуряться в бесполезных стенаниях; они не были созданы друг для друга, таким образом, все их сожаления по этому поводу далеко их не облегчат, но лишь сделают их боль еще более жгучей. Эта девица спросила у Короля, откуда он взял, будто бы они не созданы друг для друга, когда в его руках Высшее Могущество, и все зависит только от его воли. Король ей ответил, что, по правде, он смог бы все, чего бы ни захотел, главное, в деле вроде этого; но так как ему надлежит отвечать за свое поведение не только перед своим народом, но еще и перед всей Европой, наблюдающей за ним широко открытыми глазами, он должен предпочесть славу собственным удовольствиям. Она ему ответила, так как подготовилась к этому ответу, что она не видела, как бы он мог потерять свою репутацию, женившись на ней; если бы какой-нибудь Принц оказался обесчещенным из-за женитьбы на какой-нибудь Демуазели, то история была бы переполнена такими, кто не были поставлены в столь выгодное положение, как они сами; даже Король Генрих IV, кто был, однако, одним из самых великих Принцев, когда-либо правивших Францией, не поколебался жениться на Марии Медичи; правда, она была племянницей Государя, когда он сделал ее своей женой, но Государя столь нового, что Дом Манчини не стоил бы многого, если бы он не стоил большего, чем их Дом; Короли устраивали законы такими, какими они им были угодны, и разрушали их точно так же; в Московии Великие Герцоги, кто командовали в этом Государстве, никогда не женились ни на ком другом, кроме их подданных, и не находилось ни одного, кто бы посмел им возражать; Генрих III, Король Англии, поступил совершенно таким же образом; а потому и он сам мог бы сделать точно то же, что и они, когда бы ему пришла в голову такая фантазия, без всякого ущерба для своей репутации.