Мемуары мессира д'Артаньяна

/Войны на суше и на море./ Тем временем Король выбрал Генерала, дабы поставить его во главе маленькой армии, какую он пожелал отправить на помощь Голландцам. Это был Прадель, кто завоевал большую популярность по заключении мира. Он почти ничего не сделал с того времени, что бы послужило причиной его выдвижения в командующие; не то чтобы он был способнее, чем кто-либо другой, но потому как Министры постоянно придерживались намерения принизить, как они только могли, высокородных людей. А так как он был не из их числа, они уверились, будто бы он сочтет себя почтенным тем, что для него сделали, никогда не претендуя ни на что большее, а еще сделается и более податливым их воле. Едва его войска соединились с полками Соединенных Провинций, как они отбили несколько маленьких городков, какими овладел Епископ Мюнстера. Воинственный прелат сделался более сговорчивым после этого — он, кто не желал никакого мира прежде, далеко не отказываясь от него с тем же упорством, сам выдвинул этот вопрос на обсуждение. Голландцы прислушались к нему тем более охотно, что они видели, как на них наседали Англичане. Когда их морская армия схватилась с армией противника тринадцатого июня, они потеряли там, по меньшей мере, пятнадцать кораблей вместе с их Адмиралом, кто там же был и убит. Герцог Йорк, кто стоял во главе Англичан, дабы сделать свою победу более полной, атаковал их еще и на следующий день, или, лучше сказать, со следующей ночи; но вице-адмирал Тромп спас остатки флота своей твердостью и благоразумием, в том роде, что с ним не приключилось более крупного поражения.

В остальном, так как это послужило поводом для Англичан проявить такое высокомерие, что они и слышать больше ничего не хотели о мире, Голландцы пошли на множество уступок в пользу Епископа Мюнстера, каких они не пожелали бы предоставить ему прежде. Епископ, со своей стороны, не желая ни в чем разбираться с Королем, перед чьим могуществом он преклонялся, стал готовиться к примирению. Однако это не могло осуществиться сразу, потому как множество вещей надо было урегулировать. Итак, наши войска стали на зимние квартиры прямо в этой стране, и эти народы были столь недовольны таким обстоятельством, что еще более поспешили заключить мир с этим прелатом. Они, впрочем, оказались в какого-то сорта безопасности со стороны Англии, потому как там разразилась столь ужасающая чума, что в одном городе Лондоне от нее уже умерло бесконечное число персон. Правда, именно там она свирепствовала с наибольшей силой; в том роде, что было поверили, будто бы там не останется ни единого обитателя.

/Сложные альянсы./ Наши послы уже удалились из этого города на том основании, что Король Англии, вроде бы согласившись на посредничество Его Величества, не прекращал выдвигать столь высокомерные требования, что было ясно видно, насколько он не желал никакого мира. И хотя чума вот так опустошала его Королевство, он не желал еще ни от чего отступаться; либо он надеялся на то, когда нечто было столь свирепо, оно не будет длиться долго, или же он верил, что это зло, какое с полным правом называют бичом Бога, не настигнет его войска прямо на море. Это вынудило Голландцев просить Короля о помощи против него, точно так же, как они сделали это против Епископа Мюнстера. Была создана наступательная лига между двумя Государствами. Между тем умер Король Испании, Филипп IV, и Маркиз де Лувуа счел для себя это обстоятельство благоприятным, дабы заставить оценить себя в своем Министерстве иначе, чем он делал это до сих пор. Быть Государственным Секретарем по делам войны на протяжении мира или Канцлером без обладания печатями казалось ему почти одним и тем же, потому он решился побудить Короля нарушить мир. Амбиции и отвага этого молодого Принца служили ему как бы надежной гарантией того, что он преуспеет в этом, как только найдет какой-нибудь предлог, а так как он не считал, будто бы отказ, сделанный Его Величеством по поводу прав Королевы, слишком тесно его связывал, и он бы не смог от него освободиться, когда представится случай, он счел, что вопрос состоял только в том, как бы ему подыскать этот предлог, без которого он бы не осмелился с ним об этом разговаривать.