Мемуары Михала Клеофаса Огинского. Том 1

Однажды Вернинак сказал мне, что князь Ипсиланти, новый драгоман Оттоманской Порты, долго его расспрашивал обо мне и высказал пожелание встретиться со мной. В этом мой французский собеседник увидел добрый знак и предположил, что Ипсиланти, очевидно, намерен занять благожелательную позицию к делу поляков. Я не разделял эту точку зрения: из сообщений Ибрагима и других источников я хорошо знал о пророссийских настроениях Ипсиланти.

Целый день 15 сентября я просидел без дела, как и французский представитель, на которого мы возлагали все наши надежды. Я даже упустил возможность получить информацию от Ибрагима и от одного очень осведомленного грека, большого сторонника Франции. Частые встречи и беседы с ним всегда обогащали меня новыми знаниями о Турции и рассеивали тревогу за будущее Польши. Первый отправился в путешествие на острова Архипелага, а второй сопровождал князя Мурузи в его отшельничестве на острове Хиос.

Новости из Парижа приходят нечасто. Из Венеции постоянно сообщают об успехах Бонапарта. В Польше, как нам пишут, царит всеобщее недовольство, обстановка накалена до предела. Наши возможности общения с родиной очень ограничены, и мы ничего не знаем ни о планах, ни о способах борьбы с захватчиками. Похоже, наши соотечественники полностью полагаются на переговоры парижской депутации, а также на усердие и работу своих представителей в Константинополе и Стокгольме.

Как только Россия и ее северная соседка пошли на сближение, рассчитывать на поддержку Швеции не приходилось. Надежды на активные действия Турции таяли с каждым днем. И все же одно неожиданное событие не могло не порадовать.

После того, как Дамбровский приехал в Бухарест, около двух тысяч бывших польских военных различных воинских званий прибыли в Валахию и Молдову. Они расположились вдоль границы и даже внутри страны, и пока что их никто не тревожил. Однако чувство страха, что их изгонят, а то и передадут в руки русских, вынудило поляков обратиться ко мне с докладной запиской. Соотечественники просили меня, чтобы я попытался получить у великого государя документ – фирман, гарантирующий им защиту на территории страны, которую они избрали для своего убежища. Я передал эту петицию Вернинаку. Через несколько дней он ответил, что получить фирман нам не удастся, а правительство направило господарям Валахии и Молдовы распоряжение не только не препятствовать сосредоточению польских военных в этих провинциях, а, наоборот, благожелательно их встречать и в случае необходимости защищать. При этом перед поляками ставилось единственное условие: вести себя корректно, не причиняя беспокойства местному населению и не компрометируя турецкое правительство перед Россией.

Поскольку мне пришлось по ряду причин отложить отъезд Яблоновского, которому еще предстояло пройти в пути карантин, и он никак уже не успевал прибыть в Париж в желаемые сроки, 24 сентября я вручил гражданину Вернинаку все материалы, и он отправил их со своим курьером в Венецию. Это значительно сокращало сроки доставки корреспонденции: пока курьер из Константинополя проходил в Венеции карантин, другой курьер сразу же увозил прибывшую почту в Париж. В итоге получалось, что документы Вернинака для Директории приходили в Париж за двадцать – двадцать четыре дня.

Несмотря на все меры предосторожности далеко не все мои письма доходили до адресатов. Одно из своих посланий в депутацию я полностью зашифровал и отправил венской почтой на адрес купца, которому вполне доверял.

Я разъяснил депутации причины, по которым был вынужден прибегнуть к такому способу переписки, вкратце рассказал о поляках в Валахии и Молдове, а также сообщил о назначении Али-эфенди послом в Париже. Его место в Берлине займет Нашили-эфенди. Не забыл я упомянуть, что недавно турецкая эскадра вернулась в порт с двумя задержанными мальтийскими кораблями, и что Обер дю Байе уже находился в Адрианополе и в Константинополе его ожидают через несколько дней. Я просил депутацию направлять мне письма на имя Обера дю Байе через гражданина Лаллемана, официального представителя Франции в Венеции.

1 октября французский переводчик Пюзитц, который накануне встречал Обера дю Байе, вернулся в Константинополь для организации торжеств по случаю прибытия нового посла Франции. Все французы собрались в резиденции дипломатической миссии. Было решено, что все они отправятся на лошадях встречать Обера дю Байе, когда тот окажется в трех лье от Константинополя.

Как рассказывал переводчик, Обера дю Байе везде принимали радушно и воздавали почести в соответствии с его рангом. От границы с Румелией нового посла сопровождал Хаки-паша с трехтысячным отрядом.

Я не видел необходимости ехать с французами навстречу послу и ограничился тем, что написал короткое письмо о своей работе в Константинополе и передал его переводчику.