Мемуары Михала Клеофаса Огинского. Том 1

Глава I

4 ноября 1796 года я уехал из Константинополя. Меня сопровождали Дениско (о нем я уже упоминал), лейтенант польской кавалерии Жодкевич и янычар, который ни слова не понимал по-французски. Благо, моих знаний турецкого хватало, чтобы хоть как-то с ним общаться.

10 ноября. Позади остались Балканы – цепь крутых пустынных скалистых гор Хемус. Пересечь их можно только пешком либо на лошадях, привыкших к здешним тропам[72]. Только что проехали Румелию и Болгарию, где не так давно свирепствовала чума. Путников в дороге мы почти не встречали, так как зараза пощадила лишь немногие селения. Издалека завидев жилища, янычар во все горло начинал орать, спрашивая, была ли тут чума?.. После краткого ответа: «чок» – «да» или «йок»– «нет» мы принимали решение, продолжать путь либо оставаться на ночлег.

Поскольку в этом путешествии я мог вести дневниковые записи исключительно во время остановок на отдых, то решил до приезда в Париж опускать несущественные подробности, касающиеся лично меня, и излагать только самые важные события, даже нарушая порой их хронологическую последовательность.

По прибытии в Рущук я дал указание Жодкевичу и янычару задержаться здесь и возобновить движение ровно через сутки после моего отъезда.

Вместе с Дениско мы занялись поисками лодки, чтобы переправиться через Дунай. Река в этих местах очень широкая, а проливные дожди и сильный ветер сводили наши шансы почти к нулю. Но терять время мы никак не могли, тем более, что в Рущуке нас настигли два курьера: один русский, а другой австриец.

После трехчасовой опаснейшей и мучительной переправы мы добрались, наконец, до берега Дуная. Далее на лошадях отправились в Бухарест, где первым делом я посетил генерала Кара Сен-Сира. Я вручил ему письмо от Обера дю Байе, и мы провели весьма продолжительную беседу, из которой стало ясно, что у генерала имеется много жалоб на действия Дамбровского и других польских военных в Молдове и Валахии.

Со своей стороны, я проинформировал Кара Сен-Сира о делах в Константинополе и рассказал о цели моей поездки.

Я охотно дал согласие поселиться у Дамбровского, чтобы своими глазами посмотреть на его поведение и ознакомиться с его бумагами.

Когда я вошел в предназначенную для меня комнату, Дамбровский представил меня примерно сорока польским офицерам в разных званиях и доложил, что в настоящее время в Молдове и Валахии находится тысяча восемьсот семьдесят офицеров и солдат из Польши.

Дамбровский не был осведомлен о цели моего приезда, но знал, что у меня имеются секретные инструкции посла Франции. Мое появление в Бухаресте несколько встревожило Дамбровского, однако я сумел успокоить его и даже разговорить, подыграв самолюбию офицера-изгнанника. Через несколько дней я узнал все, что хотел. Дамбровский мог бы и поменьше скрытничать передо мной: офицеры, находящиеся в Бухаресте, которым я внушал доверие, поведали мне о его необдуманных поступках и некоторых планах.

Узнав о существовании в Бухаресте клуба, в котором собирались поляки и по очереди избирали себе председателя, я смог попасть в эту компанию. Бегло просмотрев протокол, я схватил его и швырнул в огонь. От имени посла Франции я потребовал закрыть клуб и впредь не проводить никаких подобных сборищ.

Дамбровский сам признался, что объявил себя генерал-аншефом войск Польши и Литвы и акт о присвоении ему этого звания от имени польских военных в Молдове и Валахии подписали офицеры Бухареста. Я укорял Дамбровского за такой поступок, который не был согласован ни с правительством Франции, ни с польской депутацией в Париже. В то же время я обнадежил его, что указанный документ, пожалуй, может получить санкцию посла Франции, и Дамбровский без колебаний вручил его мне.

Если акт о предоставлении Дамбровскому звания генерал-аншефа, который до сих пор хранится в приложениях к моим Мемуарам, удивил и озадачил своей непоследовательностью, а также не очень взвешенными выражениями, то план, представленный им двумя днями позже, заставил меня содрогнуться от ужаса. Ни много ни мало речь шла о том, чтобы пересечь границу Галиции и ввести туда вооруженные польские подразделения. Затем Дамбровский намеревался захватить деньги на австрийских таможнях и использовать их для приобретения военного снаряжения и привлечения новых рекрутов. После чего это войско должно было двинуться на Лемберг и попасть в этот город именно в то время, когда туда для решения своих дел традиционно съезжаются самые богатые люди со всей Галиции и Польши. Туда же стекаются и почти все капиталы провинции, завладеть которыми планировал Дамбровский. Никаких сомнений и угрызений совести на этот счет у него не было. Для успешного осуществления своего плана Дамбровский намеревался взбудоражить студентов, забивая им голову патриотическими идеями, а также вооружить лакеев и молодых рабочих, проповедуя среди них мысли о социальном равенстве. И наконец, новоиспеченный генерал-аншеф принял решение открыть тюрьмы и выпустить на свободу преступников, чтобы они обкрадывали горожан и грабили зажиточных капиталистов.