Мемуары Муми-папы

Сейчас, задним числом, мне представляется сомнительным, будто я действительно испугался, скорее всего, лишь счёл необходимым принять меры предосторожности. Вот почему я мужественно заполз под кровать и стал выжидать. Немного погодя скрипнуло на лестнице. Потом, едва слышно, ещё и ещё. Всего в лестнице насчитывалось девять ступенек, я знал это твёрдо, ибо строить лестницу было особенно сложно (это была винтовая лестница). Так скрипнуло девять раз, после чего наступила гробовая тишина, и я подумал: теперь оно стоит за дверью…

Тут Муми-папа перестал читать и выдержал эффектную паузу.

— Снифф, — сказал он. — Выверни фитиль в лампе. Вы представить себе не можете, как преют у меня лапы и посейчас, когда я читаю про эту ночь с привидением!

— Кто-то что-то сказал? — пробормотал Снифф, проснувшись.

Муми-папа взглянул на него и сказал:

— Пожалуйста, не беспокойся, просто я читаю свои мемуары.

— Привидение — это хорошо, — сказал Муми-тролль; он лежал, натянув на уши одеяло. — Это надо оставить. А вот все эти горестные чувства, по-моему, чуточку ни к чему. Длиннота получается.

— Длиннота? — воскликнул разобиженный Муми-папа. — Что ты под этим подразумеваешь — длиннота? В мемуарах должны присутствовать горестные чувства. Они есть во всех мемуарах. Я переживал кризис.

— Что-что? — спросил Снифф.

— Мне приходилось туго, — сердито объяснил Муми-папа. — Ужасно. Я был до того несчастен, что даже не заметил, как построил двухэтажный дом!

— На дереве Супротивки есть яблоки? — спросил Снусмумрик.

— Нет, — отрезал Муми-папа, поднялся и захлопнул тетрадь в коленкоровой обложке.

— Послушай, папа, про привидение — это просто здорово, — сказал Муми-тролль. — Факт. Мы все считаем, что про привидение просто здорово.

Однако Муми-папа спустился вниз, уселся в гостиной и посмотрел на барометр — он по-прежнему висел над комодом. Ведь теперь-то здесь была не штурманская рубка, а гостиная. Что сказал Фредриксон, когда увидел дом Муми-папы? «Посмотрим, что ты тут намастачил!» — Что-нибудь покровительственное в этом роде. Остальные просто не заметили, что дом стал выше. Быть может, ему и вправду следует сократить эту главу о чувствах. Быть может, она и вправду производит глупое, а вовсе не захватывающее впечатление. Быть может, и вся книга глупа!

— А, это ты сидишь тут в темноте, — сказала Муми-мама, став на пороге кухонной двери. Она ходила в кладовку и сделала несколько бутербродов.

— Полагаю, глава о кризисе моей молодости вышла глупой, — сказал папа.

— Ты имеешь в виду начало шестой? — спросила Муми-мама. Папа пробормотал что-то невразумительное.