Мемуары Муми-папы

— У Хемульши ужасно большие ноги и никакого чувства юмора, — пояснил я. — У неё нос торчком, который легко расквасить, а волосы растут пучками, как попало. Хемульша не делает ничего ради удовольствия, а только то, что следует, и…

— Ах, бедненький! — воскликнула ежиха и, пятясь задом, скрылась в зарослях папоротника.

Ладно, подумал я, малость задетый за живое (мне хотелось ещё больше рассказать о Хемульше). Это ничейное место, оно принадлежит всем, а значит, и мне. Что же мне теперь делать?

Осенило меня, как это всегда со мною бывает, совершенно внезапно. В голове у меня как шумнёт: «Шурум-бурум!» — и всё станет ясно. Если есть Муми-тролль и если есть Место, то, вне всякого сомнения, будет и Дом. Ведь это прямо-таки восхитительная мысль: дом, который построил я сам! Дом, который принадлежит мне! Там, чуть подальше, я нашёл речку и зелёную прогалину в лесу, самую подходящую и уютную для муми-тролля. На излучинах речки тут и там были маленькие песчаные пляжи.

Я взял прутик и стал рисовать свой дом на песке. Я не испытывал ни малейших колебаний, я знал точно, как должен выглядеть Муми-дом. Он должен быть высокий и узкий, уснащён множеством балкончиков, лесенок и башенок. На верхнем этаже я устрою три маленькие комнатки, чулан для всякой всячины, а нижний целиком отведу под просторную, шикарную гостиную. Перед гостиной сооружу веранду со стеклянными стенами, на ней буду сидеть в кресле-качалке и любоваться речкой, под лапой у меня будет огромный стакан фруктового сока и длиннющий ряд бутербродов. Перила веранды украсит узор из сосновых шишек. Островерхую крышу я украшу красивой шишкой в виде луковицы и, придёт время, позолочу её. Я долго размышлял над тем, какой будет дверца изразцовой печки в национальном духе — пережитке той эпохи, когда все муми-тролли жили за изразцовыми печками (то есть до того, как было изобретено центральное отопление).

В конце концов я решил отказаться от латунной дверцы, зато сложить большую изразцовую печь в гостиной.

В остальном во всём доме будет царить ясно выраженный дух изразцовой печи.

Я был прямо-таки зачарован невероятной быстротой, с какой воздвигался мой прекрасный дом. Должно быть, я унаследовал её от своих родителей вместе с жаром рассудительности и самокритичности. Но поскольку хвалить собственную работу нескромно, я дал вам лишь простое описание результата.

Тут я вдруг почувствовал, что озяб. Тени из-под папоротников простёрлись надо всем лесом, наступал вечер.

Я до того устал и проголодался, что у меня голова шла кругом, и я не мог придумать ничего иного, кроме как пойти и попросить миску простокваши у ежихи. А ещё, быть может, у неё найдётся золотая краска для шишки на крышу Муми-дома… На усталых окоченелых ногах я пошёл обратно через вечереющий лес.

— Вы опять здесь, — сказала ежиха, мывшая посуду. Только не рассказывайте мне ничего про хемулей!

Я сделал широкий жест и ответил, что, дескать, хемульши, сударыня, меня больше не интересуют. Я построил дом! Скромный двухэтажный дом. А сейчас я очень устал, очень счастлив и страшно хочу есть! Я привык есть в пять часов. А ещё я бы не отказался от капельки золотой краски на…

— Вот как? Золотой краски! — с кислой миной перебила меня ежиха. — Свежая простокваша ещё не готова, а вчерашнюю я всю подъела. Вы вот пришли, а я как раз мою посуду.

— Ну что же, — ответил я. — Одной миской простокваши больше, одной меньше — это не так уж важно для искателя приключений. Прошу только, сударыня, оставьте посуду и подите взгляните на мой новый дом!

Ежиха недоверчиво поглядела на меня, вздохнула и вытерла лапы полотенцем.

— Ну ладно, — сказала она. — Придётся потом снова воду подогревать. Где ваш дом? Это далеко отсюда?

Я пошёл вперёд, и чем дальше шёл, тем сильнее меня начало мутить неприятное предчувствие. Мы дошли до речки.

— Ну так?.. — сказала ежиха.

— Сударыня, — сказал я с жалким видом, указывая на изображенный на песке дом. — Вот так я представляю себе свой дом… Перила веранды с узором из сосновых шишек. Ну и… это самое… Не одолжите ли вы мне, сударыня, лобзик…

Я совершенно смешался.

Дорогие читатели, вы, конечно, понимаете, что я до того размечтался о постройке собственного дома, что и взаправду стал думать, будто дом уже готов. Это бесспорно свидетельствует о мощи моего воображения — моей индивидуальной особенности, которая впоследствии наложит отпечаток на всю мою жизнь и жизнь моих близких.

Ежиха промолчала, посмотрела на меня очень долгим взглядом, что-то пробормотала, чего я, к счастью, не расслышал, и пошла своим путём домывать посуду.

Я ступил в речку и без единой мысли в голове побрёл по прохладной воде. Речка бежала, как бегут все речки — прихотливо и не спеша. Она была где прозрачной и неглубокой, с маленькими камешками на дне, где поглубже, потемнее и поспокойнее. Солнце стояло низко и было совсем красное, оно било мне в глаза между стволами сосен, и я, жмурясь, брёл по воде всё дальше и дальше.