Мемуары наполеоновского гренадера

Убедившись, что поиски бесполезны, я собрался вернуться назад, но вдруг услышал своё имя. Я обернулся, и к своему великому удивлению увидел Пикара, который бросился мне на шею, плача от радости. Он дважды встречал мой полк после Березины, но его уверяли, что я либо погиб, либо взят в плен. Он сказал, что имеет немного муки, которой он поделится со мной, а что касается водки, то он отведёт меня к знакомому еврею, – у него есть водка, а возможно, и хлеб. Я попросил его сделать это до следующей раздачи пайков. В том, что раздача будет, мы были уверены, так как склады были полны.

Я никогда не забуду того впечатления, которое произвёл на меня этот дом. Мне казалось, прошли годы с того времени, когда я его видел. Пикар дал мне немного водки, я с трудом её выпил. Затем я купил полную бутылку за двадцать франков, тщательно спрятанных в моем ранце. Что касается хлеба, необходимо было подождать до вечера. В течение пятидесяти дней я не ел хлеба вообще, и мне казалось, что если бы я съел хотя бы кусочек, все мои страдания ушли бы в прошлое. Еврей сказал мне, что прибывшие утром, съели весь хлеб. Он посоветовал нам не уходить из его дома, даже ночевать и защищать от других, пока он будет добывать все, что мы пожелали. Последовав его совету, я устроился отдыхать на скамье возле печи.

Я спросил Пикара, как случилось, что он в таких дружеских отношениях с евреем – я заметил, что тот относится к Пикару как к родственнику. Пикар сказал, что течение тех двух недель, что мы провели в городе в июле, он выдавал себя за сына еврейки, ходил с евреями в синагогу, а потому всегда имеет возможность пить водку и есть орехи.

Я не смеялся довольно долгое время, но тут, не выдержав, расхохотался так, что по моим губам потекла кровь. Пикар продолжал рассказывать забавные истории, как вдруг раздался грохот пушек, и в комнату вбежал наш хозяин. Он был так ошеломлён, что некоторое время не мог говорить. Наконец, он сообщил, что видел баварских солдат, преследуемых казаками у тех ворот, через которые мы вошли в город.

Гарнизон города дал сигнал тревоги. Услышав его, Пикар, схватил ружье и подошёл ко мне.

– Пойдёмте, mon pays, – сказал он, хлопнув меня по плечу, – Мы принадлежим Императорской Гвардии, и всегда будем впереди всех. Мы не допустим, чтобы эти дикари съели наш хлеб. Если у вас есть силы, следуйте за мной, и мы вместе с нашими товарищами дадим славный отпор этим дикарям.

Я последовал за Пикаром. К нам присоединилось ещё несколько человек, но больше было таких, которые просто убегали. Им было совершенно безразлично, что и где происходит. Возле ворот, ведущих в предместье, мы встретили отряд гренадеров и егерей Гвардии. Пикар оставил меня, чтобы присоединиться к своим, а я, увидев несколько солдат и офицеров своего полка, последовал за ними, абсолютно не зная, кто командует нами и куда надо идти. Мы толпой поднялись на гору, многие упали и остались позади. Мы прошли, пожалуй, две трети этой горы (я был удивлён, что смог пройти так далеко), и я упал. Хотя мне и помог какой-то литовский крестьянин, я встал с трудом. Я умолял этого человека не бросать меня, и в качестве поощрения дал ему около четырёх франков русскими деньгами и водки из своей маленькой чашки. Крестьянин пришёл в полный восторг, и я уверен, что в случае необходимости, он нёс бы меня на спине. Мы шли по земле, покрытой мёртвыми людьми и лошадьми. Кругом валялось много оружия. Мой крестьянин взял ружье и патроны, выразив своё желание воевать против русских. Наконец, мы достигли вершины горы, где уже бились пруссаки. Двести человек, треть из них гвардейцы, стояли перед врагом – отрядом кавалерии, в составе которого были и конные разведчики. Баварцы отошли назад, а две их пушки, дали залп картечи, которого оказалось достаточно, чтобы отогнать врага. Оставаться на этой позиции было нецелесообразно, и мы вернулись в город, где царил страшный беспорядок. Гарнизон, практически весь состоящий из иностранцев, охватила паника. Некоторые готовились покинуть город, загружая тележки, сани и лошадей. Со всех сторон раздавались крики: «Кто видел мою лошадь? Где моя повозка? Остановите его, он украл мои сани!»

Виновниками этих беспорядков, главным образом были сопровождавшие нас воры и мародёры – я о них уже упоминал ранее. Воспользовавшись ситуацией, они крали повозки, лошадей и сани, груженные провизией и ценными вещами. Эвакуацией руководили интендантская служба, военные поставщики и другие армейские чиновники. Хотя я уверен, что воров, сбежавших потом, в сторону Ковно,[77] никто не пытался поймать.

У въезда в предместье, я пробежал мимо дома, где квартировал наш батальон. У меня было две причины попасть в город: во-первых, встретиться с Пикаром ради обещанного хлеба, а во-вторых, сообщить ему, что я принимал участие в маленькой вылазке против русских. Я побежал направо, но меня остановило сообщение, что Пикар побежал налево с десятком гренадеров и егерей, с приказом охранять Мюрата. Мюрат только что покинул город через предместье в направлении Ковно.