Мемуары наших грузин. Нани, Буба, Софико

Рассказывали, что, услышав предложение сняться в фильме у Резо Чхеидзе, Софико поставила условие – роль должен получить и Георгий Шенгелая, ее муж. И режиссер выполнил требование начинающей актрисы.

После окончания института кинематографии Софико получила несколько приглашений от московских театров и киностудий. Но выбрала для себя Тбилиси, театр имени Марджанишвили, которым руководила ее мать. Здесь Софико сыграет великие роли – Джульетту, Жанну Д’Арк.

А потом в ее жизни появится Сергей Параджанов. Софико исполнила главную роль в его легендарном «Цвете граната». Она вспоминала, что накануне одного из съемочных дней заболела, температура была под сорок градусов. Но Параджанов и не думал отменять съемки. «То, что надо! – сказал он. – В другом состоянии у тебя не будет такого блеска в глазах».

Потом Софико признает, что режиссер оказался прав.

В конце жизни она говорила, что, если Господь отмерит ей еще немного времени, она сделает все, чтобы в Тбилиси появился музей Сергея Параджанова. Увы, этого не случилось…

– Когда я уже снималась и играла в театре, мне долгое время казалось, что мама довольно критически ко мне относится как к актрисе.

Это пошло с детства. Не забуду, как я кривлялась перед зеркалом в маминых нарядах, а она, глядя на это, восклицала: «Какая бездарность! За что мне такое наказание?»

И вдруг однажды, когда у нас были гости – Майя Плисецкая, Аркадий Райкин, другие московские знаменитости, она встала и произнесла тост: «Сегодня я могу уже с гордостью сказать, что Софико гораздо большая актриса, чем я».

И вы знаете, на меня это произвело странное впечатление. Я даже не обрадовалась этим словам. Наоборот, мне стало страшно: в произнесенном тосте чувствовалось, словно мама передает мне эстафету, словно прощается с театром.

Именно в тот момент я поняла, как много значу для мамы. И потом целую ночь не спала. Маме оставалось еще пять лет жизни.

Ее последним спектаклем стала моя постановка пьесы Поля Зиндела «Ромашка». На сцену мы выходили вместе. Этот спектакль был последним, который сыграла Верико. На другой день у нее случился инсульт…

Какое-то время Софико сидела молча, перебирая пальцами веер. За стеклами очков что-то блеснуло. Я не смел перебить ее молчание. И разглядывал стены дома, увешанные фотографиями его прежней хозяйки. К тому времени мы уже перебрались под крышу: начался дождь. Когда снова выглянуло солнце, мы вернулись в сад и опять расположились за столом.