Мемуары папы Муми-тролля

Вот она появилась снова. Она выпустила доску из лапок, и ее несло на гребне волны прямо ко мне. Не моргнув, смотрел я на приближавшуюся ко мне черную стену. Через секунду потерпевшая была в моих объятиях.

С неведомой мне ранее силой я крепко-накрепко уперся ногами в песчаное дно и выбрался на берег. Волны жадно хватали меня за хвост, а я шатался, упирался, боролся и наконец положил свою прекрасную ношу на берег, в безопасном от жестокого моря месте. Ах, это было совсем не то что спасать Хемулиху! Ведь теперь это была муми-тролль, как и я сам, но еще красивее, чем я: маленькая троллиха, и я спас ее!

Она села и закричала:

– Где моя сумка? Спасите сумку!

– Вы держите ее в своих лапках, – сказал я.

– Ах, так она при мне! – воскликнула она. – Какая радость…

Тут она открыла ее и, порывшись, извлекла из нее пудреницу.

– По-моему, морская вода испортила пудру, – огорченно сказала она.

– Неважно, вы и без нее прекрасны, – галантно заметил я.

Она взглянула на меня – о, это был неописуемый взгляд! – и сильно покраснела.

Позвольте мне остановиться на сем столь значительном рубеже моей бурной молодости, позвольте мне закончить свои мемуары на том, как мама Муми-тролля – самая прекрасная из всех муми-троллих – вошла в мою жизнь! После этого она ласковым и всепонимающим взглядом посмотрела на все мои ребячества, а я стал вести себя здраво и разумно, и вместе с тем жизнь моя утратила очарование дикой свободы, которое и заставило меня писать мемуары.

Все это было ужасно давно, но теперь, когда я оживил в памяти эти события, мне кажется, что такое могло бы случиться со мною снова, хотя уже на совершенно иной лад.

Я откладываю в сторону перо, которым писал свои мемуары, твердо уверенный в том, что прекрасная пора приключений наперекор всему не окончена (ведь это было бы довольно печально).

Пусть каждый достойный уважения муми-тролль задумается над моими переживаниями, моим мужеством, здравым смыслом, моими добродетелями (а возможно, и над моими глупостями), – если он еще не принял решения набираться ума-разума из собственного опыта, переживая удивительные приключения и нелегкие испытания, какие выпадут на долю каждого молодого талантливого муми-тролля.

На этом мемуары заканчиваются.

Но за этим следует важный эпилог.

Эпилог

Муми-папа положил перо и молча окинул взглядом свою семью.

– Молодец! – растроганно сказала Муми-мама.

– Молодец, папа, – повторил Муми-тролль. – Теперь ты стал знаменитым.

– Это почему же? – воскликнул, подскочив, папа.

– Все станут читать твои мемуары и решат, что ты знаменитый, – уверенно заявил Муми-тролль.

Писатель весело помахал ушами.

– Может статься! – сказал он.

– Ну а потом, – крикнул Снифф, – что было потом?

– Ах, потом… – папа сделал неуверенный жест, подразумевавший дом, семью, сад, Муми-дален и вообще все, что идет следом за молодостью.

– Дорогие дети, – робко сказала Муми-мама, – потом началось это…

Внезапно веранда задрожала от порыва ветра. Хлынул дождь.

– Каково-то плыть по морю в такую ночь, – пробормотал папа словно про себя.

– Ну а мой папа как же? Юксаре? Что с ними сталось? И что было с мамой? – спросил Снусмумрик.

– А со Шнырьком? – крикнул Снифф. – Куда ты дел моего единственного папу? Уже не говоря про его коллекцию пуговиц и про зверюшку Сос!

На веранде наступила тишина.

И тут, именно в нужный для всей этой истории момент, в дверь постучали. Раздались три сильных коротких стука.

Муми-папа вскочил и закричал:

– Кто там?

Кто-то басом ответил:

– Отвори! Ночь мокрая и холодная!

Муми-папа широко распахнул дверь.

– Фредриксон! – крикнул он.

И на веранду действительно вошел Фредриксон, стряхнул с себя дождинки и сказал:

– Привет! Привет! Не сразу мы вас нашли.

– Ты ни капельки не постарел! – восторженно воскликнул Муми-папа. – Ах, как замечательно! Ах, какая радость!

Тут послышался глухой голос:

– В такую роковую ночь забытые кости стучат громче, чем когда-либо! – И из рюкзака Фредриксона, приветливо улыбаясь, выползло привидение собственной персоной.

– Добро пожаловать! – сказала Муми-мама. – Не хотите ли кофе?

– Спасибо, спасибо, – ответил Фредриксон. – Чашечку мне и чашечку привидению. И еще несколько чашечек тем, кто еще за дверью!

– А там еще кто-нибудь? – спросила Муми-мама.

– Да, там родители пришли. Только они вроде бы стесняются.

Снифф и Снусмумрик выбежали прямо под дождь, и там стояли их папы и мамы, они мерзли, но ужасно стеснялись, оттого что так долго не давали о себе знать. Там стоял Шнырёк и держал за лапку зверюшку Сос, а в больших чемоданах у них лежали обе коллекции пуговиц. Рядом стояли Юксаре с погасшей трубкой во рту, и растроганная до слез Мюмла-мама, и Дочь Мюмлы, и тридцать четыре малыша Мюмлы и, конечно, малышка Мю (которая нисколечко не подросла), и когда они все вместе поднялись на веранду, стало так тесно, что стены ее выгнулись наружу.

Эту ночь невозможно описать!