Men from the Boys, или Мальчики и мужчины

Я отправился в ванную и стал снимать с себя одежду. Я думал, Сид оставит меня в покое, но через минуту она появилась в дверях, держа в руках кипу бумажек. Она начала швырять в меня ими, одну за одной.

— «Бритиш газ», — сказала она.

На мгновение я вспомнил, как сильно люблю ее дурацкий акцент. То, как она выговаривает слово «Бритиш». От этого у меня заболело сердце. Но момент был упущен, упущен потому, что она швырнула в меня счет. Он, порхая, опустился на пол между нами.

— «Истерн электрисити»… «Виргин медиа»… «Водафон» для Джони…

Стоя в одних трусах, я удивленно всплеснул руками:

— «Водафон» для Джони? Почему семилетняя девочка получает счета от «Водафона»?

— Это за ее мобильник, придурок, — объяснила Сид. А потом повторила, спародировав лондонский акцент Дика Ван Дайка в «Мэри Поппинс»: — За ее маабильный телефон, приятель, паанимаешь?

Она продолжала читать названия компаний на счетах и швырять ими в меня. Когда она начала зачитывать вслух письмо от Челтнема и Глостера о нашем ипотечном кредите, я решил, что с меня хватит. Я начал надевать на себя одежду, залитую кофе.

— Все на мне, Гарри, — сказала она. Она немного успокоилась, но это было еще хуже. — Этому дому нужны две зарплаты. В этот дом должны вкладываться мы оба. Но сейчас все на мне. Нам повезло, что сейчас у меня есть работа. Повезло, что «Еда, славная еда» завалена заказами. А иначе — я не знаю.

— Прости, — сказал я. Я действительно чувствовал вину. — Я знаю, это тяжело.

Я застегнул джинсы, пристроив член на место.

— Я делаю, что могу.

— Тогда не играй на деньги, Гарри, — попросила она молящим голосом. — Это безрассудство, малыш! Разве ты не видишь? У нас нет денег — мы едва укладываемся в бюджет, а ты решил заделаться звездой фильма «Казино “Рояль”».

— Это совсем другое, — ответил я. — Всего лишь пара фунтов, изредка.

Я вышел из ванной и пошел куда-то, просто чтобы отойти от жены подальше.

— Небольшое развлечение. Чтобы слегка расслабиться.

Она шла за мной по пятам, преследуя меня. Я повернулся к ней лицом:

— Бог видит, что я это заслужил.

Она кивнула, будто все поняла:

— Имеешь в виду, расслабиться от жизни со мной?

— Я этого не говорил.

— Я делаю все для семьи и даже больше, — сказала она. — Не забывайте об этом, мистер.

Мы стояли на лестнице. Никуда не шли. Я повернулся к ней. Прямо напротив нас была ниша с моими наградами. Золотая маска БАФТА за давно ставшее историей «Шоу Марти Манна». Стеклянное ухо, полученное не так давно. Стеклянный голубь — я и не помнил за что.

— А как насчет меня? — спросил я. — Я много лет вкалывал, как собака.

— Интересно, какая собака, Гарри? Чихуа-хуа? Крошка ши-тцу?

Я указал на свои знаменитые награды.

— За куриное соте такое не дают, — сказал я, прекрасно понимая, что это ранит ее.

Но я не мог остановиться. Мы дошли до той самой точки, когда не можешь удержаться от оскорблений. Сейчас мы хотели только этого.

Сид посмотрела на награды, не особенно впечатленная.

— Это стеклянное ухо, Гарри, — сказала она. — Всего лишь стеклянное ухо.

Она увидела, как я побагровел. Увидела, как запульсировала жилка на моем правом виске. И засмеялась. Она поняла, что попала в яблочко.

— И что теперь делать, Гарри? Попытаться оплатить ипотеку этим твоим стеклянным ухом?

Мой голос был совершенно спокойным.

— Если тебе это не нравится, — проговорил я, — то почему бы тебе не вернуться к своему гребаному Джиму?

Мы уставились друг на друга.

— К твоему бывшему мужу. Если я тебя больше не устраиваю, почему бы тебе не попытаться восстановить разрушенное?

— Что? — спросила она.

Я ринулся мимо нее. Быстро спустился по ступенькам. Бросил через плечо:

— Ты слышала.

Она села на ступеньку. Я пошел на кухню и взял пластиковый мешок для мусора. Потом вернулся к нише, где были выставлены мои награды. Сид продолжала сидеть на лестнице, закрыв лицо руками. Я принялся швырять награды в мешок. Первым туда полетело стеклянное ухо. Сид подняла на меня мокрые глаза, когда мы услышали, как оно разбилось.

— Что мы делаем друг с другом, Гарри? — проговорила она, и ее милое личико исказилось при мысли о том, кем мы стали. — О, прошу тебя, не выбрасывай голубя.

— Слишком поздно, — ответил я, и голубь полетел в мешок, а следом за ним — маска БАФТА, полученная в те дни, когда мы думали, что телевидение всегда будет любить нас, — моя великолепная БАФТА! Она ударилась о голубя и ухо, разбив их еще мельче. Я опустил голову и тоже закрыл лицо руками.

В этот момент в дверь позвонили.

Сид и я посмотрели друг на друга и стали медленно спускаться. Звонок продолжал разливаться соловьем. Я все еще держал мешок для мусора, и разбитое стекло звенело, словно хрусталь. Звон разбитых наград заставил Сид расплакаться еще горше. В моей глотке застряло рыдание размером с десятилетний брак.

Я открыл входную дверь.

Там стояла улыбающаяся японка с младенцем на руках, позади нее — скромный японец, одетый для игры в гольф. Я не понимал, в чем дело, пока из-за двери с визгом не выпрыгнули Джони и ее подружка Азука, желая напугать меня, и стали подпрыгивать, обнимая друг друга, и напевать свою мантру.