Менахем Бегин. Битва за душу Израиля

Даниэль Гордис Менахем Бегин. Битва за душу Израиля

Моим родителям с благодарностью, восхищением и любовью

«Вам в восемьдесят лет — крепости!»

Пирке Авот, 5:21

Посвящается также памяти Сами Рора, который — как и Бегин — любил еврейские книги и еврейский народ

Человек чести

Менахем Бегин — едва ли не самая яркая личность в политической истории нашего государства. Человек очень непростой судьбы, он был беженцем и лидером «Бейтара», борцом за репатриацию и узником ГУЛАГа, солдатом Второй мировой войны, главой подпольной боевой организации, боровшейся за независимость еврейского государства, и многолетним лидером парламентской оппозиции. Бегин сломал монополию израильских социалистов на власть в стране, заключил первый мирный договор с крупнейшим арабским государством, был вдохновителем драматических военных операций и лауреатом Нобелевской премии мира. Впрочем, обо всем этом читатель сам узнает из книги Даниэля Гордиса.

Мне бы хотелось сказать о другом. Менахем Бегин был и остается единственным главой израильского правительства, не сменившим свою «галутную» фамилию. Он олицетворял собою единство еврейского народа, уроженцев страны и репатриантов, религиозных и светских, сефардов и ашкеназов. Он замечательно знал Тору и еврейскую историю, с трепетом относился к истории еврейского народа на Земле Израиля и в диаспоре, с удовольствием беседовал на идише, с интересом относился к ладино и был непревзойденным оратором на иврите. Он был израильтянином и настоящим евреем, бескорыстно и последовательно служившим своему народу.

Характер Менахема Бегина можно определить одним ивритским словом «hадар», которое невозможно точно перевести ни на один язык. В своей работе «Идея Бейтара» Владимир Жаботинский так определил значение этого слова: «hадар — ивритское понятие, почти не поддающееся переводу на другие языки. Оно включает с десяток разных понятий: внешнюю красоту, гордость, вежливость, преданность».

Для нас — продолжателей дела Менахема Бегина — завещанный им hадар остается главным принципом, определяющим сегодня нашу деятельность на благо еврейского народа и Эрец Исраэль.

Йоэль (Юлий) Эдельштейн,

Председатель парламента (Кнессета) Государства Израиль

Менахем Бегин. Битва за душу Израиля

Мы вернулись в страну своих отцов не по праву сильного, а потому, что мы имеем право на это возвращение.

Менахем Бегин

Введение Кем был этот человек?

И еще увидел я всякие притеснения, которые совершаются под солнцем; и вот — слезы угнетенных, и нет у них утешителя. Ибо в руке угнетателей — сила, а у них (угнетенных) утешителя нет.

Коѓелет, 4:1[1]

Одно из моих живейших воспоминаний времен учебы в колледже связано с Менахемом Бегином. Ноябрь 1977 года, первый курс, первый семестр. Я слушаю по радио последние известия: президент Египта Анвар Садат принял приглашение премьер-министра Бегина посетить Иерусалим. Я помню всё как сейчас: вход в комнату общежития, слева — письменный стол моего соседа. Шлакобетонные стены, которые мы с соседом сами покрасили, поселившись здесь. Я стою, прислонясь головой к дверному косяку, прикрыв глаза, и молюсь, чтобы Бегин прожил достаточно долго и довел до конца результаты мирного процесса.

Тогда я не знал о Бегине практически ничего. В Израиле я прожил несколько лет, страну оставил ребенком, без особого сожаления, и впоследствии практически не обращал внимания на политику, проводимую израильским правительством. Впрочем, положение дел в стране продолжало интересовать меня, в известной степени, и потому я остановился как вкопанный, услышав сообщение диктора. Но перспектива наступления мира в Израиле настолько поразила меня, что — впервые в жизни — я обратился к неким внешним силам, моля проявить заботу о Менахеме Бегине.

И это была, наверное, первая в моей жизни ревностная молитва.

Четыре года спустя я проводил свой медовый месяц на Гавайях. Возвращаясь с пляжа, мы с женой проходили мимо киоска и увидели заголовок на первой полосе местной газеты: «Израильтяне разбомбили иракский ядерный реактор». Мы дружно рассмеялись: такое чувство, что здесь, на Гавайях, люди готовы верить чему угодно.