Мендель Маранц

– Ой, мой бедный птенчик! – жалобно начала она, протягивая руки к младенцу. Но ее нежные слова замерли у нее на губах. – А! Ты здесь! – пробормотала она, удивленно глядя на свою дочь. – Почему же ты не покачаешь его?

– Я и тебе не позволю качать, – холодно сказала Сарра.

– Но ведь он так кричит! – возразила Зельда.

– Пусть себе кричит. Это полезно для него. – добавила Сарра, невольно бросая взгляд в раскрытую книгу, лежавшую перед ней.

– Сумасшедшая! Ты только послушай, как он орет! Он еще надорвется, сохрани Бог!

Сарра спокойно и решительно положила на раскрытую книгу свое вязанье и повернулась к матери. Рано или поздно это должно было случиться. Она любила свою мать, но та часто вмешивалась не в свое дело. Соломон ведь был ее ребенком, а не ее матери. Мать и дочь пристально смотрели друг другу в глаза.

«Ну что ты понимаешь в детях? – казалось, говорил недоверчивый взгляд Зельды. – Ты сама недавно еще была ребенком!».

«А ты только бабушка ему и больше ничего» – отвечал дерзкий взгляд Сарры.

А Соломон продолжал орать благим матом, как будто и в самом деле хотел надорваться.

– Покачай его хоть немного! – умоляла Зельда.

– А я говорю – пусть кричит!

Зельда чувствовала себя оскорбленной и униженной. Она, действительно, была теперь только бабушкой! Она, которая тридцать два года была матерью, и могла любить, ласкать и качать детей, как ей хотелось, теперь была совсем лишена этого права. Теперь Сарра вводила свои правила. Ребенка нельзя трогать. Нельзя качать. Нельзя целовать! А ей остается только – смотреть и молчать. Она теперь только бабушка.

Был поздний час. Зельда, раздевшись, потихоньку легла в постель. Мендель лежал, повернувшись к ней спиной и спал. Она слегка коснулась его руки.

– Мендель!

– Га?

– Когда отходит поезд завтра утром?

– Г-м-м-м-м!

– Мендель!

– Га?

– Ты слышал, что я сказала?

– В девять.

Зельда сидела на кровати и печально глядела в темноту. Ее старые жилистые руки крепко сжимали одеяло. Ей трудно было говорить. Она скорее согласна была плакать.

– Я поеду с тобой, Мендель. Может быть ты и прав.

В городе лучше!

– Г-м-м-м!

– Мендель!

– Га?

– Ты слышишь, что я говорю?

– Что такое женщина? Ломота в пояснице. Она может пристать к тебе среди ночи! Да, я слышал. Что тебе нужно? Я должен встать и извиниться перед тобой за то, что я был прав? Г-м-м-м…

– У-а, у-а, у-а!

– Что за черт! Неужели уже звонок в завтраку?

– Нет, это Соломон.

– А! Ну он с каждым днем прогрессирует. Прошлую ночь он орал, как лев, а сегодня, как целые – джунгли! Почему ты не пойдешь и не покачаешь его немножко?

Зельда печально поникла головой и крепко стиснула руки. Слезы покатились у нее по щекам.

– Сарра не позволяет мне больше подходить к ребенку. Она говорит, что будет воспитывать его сама… по книжке…

– Что?!

Мендель закрыл подушкой уши. Крики Соломона прорезывали ночную тишину, как свист шрапнели. Сарра сама испугалась своей храбрости. Как она может позволять ему так кричать? В некоторых окнах гостиницы зажглись огни, голые шеи высовывались из окон, сонные лица глядели в беззвездное небо.

– Еще десять минут. Если он не остановится, можешь качать его, Мильтон, – сказала Сарра.

«Она, наверное, хочет сделать из него ночного сторожа, – подумал Мендель. – Что такое молодая мать? Реформатор. Она полна новых идей. Что такое старая мать? Народ. Она лучше все знает!».

Спустя десять минут Мендель увидел, как полусонный Мильтон нетвердой походкой зашагал по комнате, качая на руках ребенка.

«Что такое брак? Университет. Что такое дети? Ученые степени».

Но Соломон был строгий учитель. Как только отец переставал его трясти, он тогда сам сотрясал все здание. Что такое могло с ним случиться? Сарра осмотрела его – не попала ли ему куда-нибудь булавка. Мильтон смерил температуру. Мендель посмотрел зубки. Ему дали соску, погремушку и успокоительное. Но Соломон храбро выдерживал все это и продолжал орать не своим голосом. В каждой его ноте слышался протест. Он просто орал изо всех сил, и больше ничего. «Вы не пришли ко мне во время, когда я звал вас, ну, так теперь получайте, то, что я вам даю! У-а, у-а! Ва-ва-ва!».

Теперь уже и Сарра помогала качать его. Потом – Мендель. Соломон переходил от Сарры к Мильтону, и от Мильтона к Менделю, как баскетбольный мяч в горячем состязании. Но он одолевал всех троих! И тогда им пришлось обратиться к резервам. Подавляя в себе слезы и желание броситься на помощь, Зельда с нетерпением ждала той минуты, когда ее позовут. И она сразу бросилась из темной спальни в ярко освещенную комнату своей дочери. У нее были такие же красные глаза, как и у Соломона.

– О, мой маленький, бедный птенчик! – воскликнула она, прижимая к сердцу ребенка, который пискнул еще раза два, затем зевнул и сразу уснул у нее на руках.

Сарра, Мильтон и Мендель были так изумлены что стояли разинув рты. Такое простое понимание между Соломоном и его бабушкой наполнило их благоговейным трепетом. Ему хотелось сосать свой большой палец, и кто, кроме бабушки, мог догадаться об этом?