Менделеев-рок

– Давай присядем! – Я плюхнулся на подоконник. – Разговор есть.

– Только, Ромочка, недолго, а то меня люди ждут!

– Хорошо, тогда суть моего вопроса: в дэка не намечается какого мероприятия?

– Какого рода?

– Концерта, ну, не знаю, праздника какого?

– Ближайший будет на этой неделе, в пятницу.

– В честь чего?

– В честь Пятницы, Тринадцатого. Будет «Шоу ведьм», танцевальный кружок «Гармония», хор школы № 3…

– Все понял. – Мне было глубоко плевать на все эти хоры и танцевальные кружки. – Можешь вписать в программу «Аденому»?

– «Аденому»? А я думала, вы больше не выступаете!

– Выступаем, как видишь. Нуте-с?

– Даже не знаю, – замялась Наташа.

– Пожалуйста, Наташенька, это важно! – Как бы невзначай я положил ладонь на полное Наташино бедро и стал осторожно его поглаживать. – Неужели времени не найдется?

– Да программа уже расписана по минутам, чудак ты человек! – Наташа стряхнула мою руку. – А после концерта сразу же дискотека! Неужели ты пораньше не мог сообщить, хотя бы недельки за две?

– Хватит хитрить, Наташуля. Я же знаю, что вы всегда оставляете минут пятнадцать на всякий пожарный!

Я придвинулся к Наташе как можно ближе и обнял за талию. Наташа мягко оторвала мою руку и отъехала от меня на пару сантиметров, нарочито обиженно протянув:

– Ну перестань ко мне пристава-а-ать! – От ее шеи пахло «Детским» кремом.

– А впишешь «Аденому»? Если впишешь – перестану.

– Знаешь, Рома, минут пять в принципе мы могли бы выделить, если вам этого хватит. В самом конце…

Наверное, она сказала это в надежде, что я пойму тяжесть ситуации и отстану, но я просто взорвался от счастья:

– То, что нужно! Мы даже целых две песни успеем отыграть.

Конечно, если бы не Присцилла, нужен был бы мне этот идиотский школьный праздник! Но все не так уж плохо. Выступать нам с «Аденомой» когда-то приходилось и в худших местах: например, на ночной дискотеке, где лажали и фонили все инструменты и подгулявшая шпана закидала нас бутылками (к счастью, пластиковыми) и жеваными жвачками, – чудо, что живыми оттуда ушли!

– Ладно… – задумчиво согласилась Наташа. – Только вам ударную установку придется свести к минимуму, чтобы ее можно было очень быстро вынести на сцену и так же быстро убрать…

– Считай, что уже. Спасибо тебе большое! – Неожиданно для Наташи я чмокнул ее в губы.

– Ну-ну, совсем обнаглел! – Наташа нахмурилась и сделала вид, что рассердилась, хотя сквозь сердитую гримаску проступала улыбка до ушей.

– Ладно, я побежал.

– Счастливо, Рома!

Я запрыгал вниз по ступеням.

– Присцилла, Присцилла… – бормотал я. – Все будет в лучшем виде.

А ведь я не знал о ней ничего – ни настоящего имени, ни фамилии, ни места ее учебы или работы. Даже не знал наверняка, увидимся ли мы с ней еще. Девочка-тень. Тень чего-то давно забытого.

…В английском языке есть чудное словечко oblivion – пренебрежение, невнимание. Если приложить его к отечественным реалиям, оно как нельзя лучше характеризует наш город – «oblivion town», «город забвения». Не верите – попробуйте погулять по Нефтехимику в любое время суток. Можно пройтись по проспекту Мира – главной улице, пересекающей весь город, но я советую свернуть в сторону и шагать напрямик. Вы будете, как я сейчас, огибать горы щебенки, огромные деревянные катушки из-под кабеля, гаражи, здания без дверей и окон, здоровенные лужи. Будете шагать вдоль бесконечных проволочных и кирпичных заборов, пробираться узенькими проулками, прыгать через траншеи, упираться в тупики.

Минут через двадцать вас начнет мучить вопрос: такой огромный город, но отчего же он пуст? Где люди? Где люди?! Вокруг ревут экскаваторы, ворочают шеями башенные краны, крутятся бетономешалки, копры задалбывают сваи в землю. Если приглядеться – людей в них нет. Люди этим агрегатам ни к чему – они отлично знают свою работу. Вечером они останавливаются, и город-лабиринт вымирает напрочь. Даже ватаги лихих ребят не страшны, если знать места, где они обычно тусуются, и обходить их стороной.

Открою секрет: сам по себе Нефтехимик не такой уж и большой. Он захапал немалую территорию, но большая часть этой территории – не жилые кварталы, а разные предприятия, заводы, комбинаты, свалки, автокладбища, пустыри, а главное – стройки. Последние занимают не меньше половины всего города. Сколько я здесь обитаю, столько продолжаются рев, грохот и долба. Что строят, кто мне объяснит? За пятнадцать лет на месте котлованов, которыми так перерыли весь этот город, что он стал похож на полигон для испытания чудовищных авиабомб, выросло что-то непонятное. То ли жилые дома оригинальной модификации, то ли новые фабрики и комбинаты… но их строительство до сих пор не завершено, и когда завершится – никому не известно.