Менделеев-рок

– А я объясняю этим ребятам: мол, точку нам выделили не для того, чтоб мы с ней махинации проворачивали. Если мы будем вас сюда запускать и директор ДК про это пронюхает, он нас просто посадит на наши инструменты и спустит с лестницы. Они повторяют просьбу, как будто я только что не с ними беседовал. Мне пришлось еще раз объяснить, что мы помочь ничем не можем. Потом еще раз. И один так грустно замечает: «Эх, пацаны… Хотелось с вами по-нормальному договориться, а видите, как все получилось». И поворачивается к двери. Тут-то я и понял, что сейчас он запрет дверь на задвижку, повернется и совсем другим голосом скажет: «А вот теперь поговорим серьезно». Оцениваю ситуацию: нас двое – их четверо, и кто знает, что они там прячут под пиджаками. За секунду успел мысленно попрощаться с семьей, с друзьями, с врагами… А они открывают дверь, выходят из комнаты, последний оборачивается и желает приятного дня.

Длинноволосый понял, что в этом месте он как вежливый человек должен немного посмеяться, и раза три фыркнул в ладонь:

– Поди, целую неделю потом дрожали?

– Вот именно. Боялись, что они нас где-нибудь в подъезде дождутся. Но они умнее сделали: наврали директору, что мы якобы на точке водяру глушим и с девчонками кувыркаемся. Нас вытурили. Пришлось оборудовать собственную точку в гараже у нашего басиста…

Я еще много чего интересного мог бы рассказать, но парень пожал мне руку и двинулся к выходу. А я и позабыл спросить, как его зовут. Хотя зачем? Вряд ли мы еще увидимся.

На спинке деревянной скамьи, в том самом месте, где только что сидел мой собеседник, имелась густая надпись красным маркером: «ЛЕЧИСЬ, ПОКА НЕ ПОЗДНО!» Надпись обрамляла цепочка маленьких красных крестиков.

Пейзаж снаружи сменился. Жиденький лес перетек в мрачную равнину. Ни единого клочка зелени – оскальпированная земля. Над ней многочисленными столбами поднимался черный дым. Вагон заполнила вонь горелого мусора.

Мы подъезжали к Нефтехимику.

1 [инкубационный период]

Я было засомневался, пустят ли меня в старый ДК «Звезда». Слишком роскошные машины стояли у входа, и слишком дорого был одет привратник – простоватого вида парень с добродушной физиономией. Приметив мое смущение, он распахнул облупленную дверь и изобразил вызубренную улыбку:

– Проходите, я вас прошу! Будьте любезны, снимите кепку. Вы входите в храм.

На храм ДК мало походил: трехэтажная хибара, построенная в те времена, когда Нефтехимик был рабочим поселком, – каменный островок в море деревянной гнили. Над входом – осыпавшаяся мозаика «Ленин в октябре». Позади – ограда старого парка, полного мертвых деревьев.

В фойе было пусто, если не замечать столика с товарами прямо возле треснувшей статуи Карла Маркса под плакатом «ДЕСЯТЬ ЛЕТ ЦЕРКВИ БЕЛЫХ АНГЕЛОВ». Ради интереса я скользнул глазами по столику. Разумеется, религиозные книги непризнанных пророков, диски с так называемой «христианской музыкой» и наклейки.

– Почем? – спросил я, выбрав одну наклейку.

– Пять рублей, – без всякого акцента строго сказал смуглый мелированный азиат. Я полез за мелочью. – Ты согласен с тем, что тут написано?

– Вполне, – заверил я, хотя мне понравилась не надпись «ВСЯКИЙ ГРЕХ РОЖДАЕТ СМЕРТЬ», а картинка – черепушка в треугольнике, как на трансформаторной будке.

Вдогонку продавец пожурил меня за опоздание.

Зал был полон. Едва я вошел, бритоголовая девушка с беджиком «МАРИНА» взяла меня за локоть и провела между рядами:

– Садись туда, к братьям.

Я подошел поближе, и у меня мгновенно пропало желание садиться с этими «братьями» рядом. В своей жизни я достаточно насмотрелся на нариков. Наверно, Белые Ангелы – одна из тех сект, которые берут наркоманов на поруки и вместо химии закачивают им в кровь новый наркотик – свою веру.

Я решил сесть подальше. Шагая в полутьме мимо мужчин, женщин, семейных пар с детьми, подростков, я отмечал их безукоризненный внешний вид, словно здесь намечался банкет с участием президента Российской Федерации. Часть прихожан – незначительная, впрочем, – состояла из соотечественников мелированного продавца, таких же смуглых и узкоглазых. Но и во всех остальных было что-то нерусское: безупречная ухоженность, европейская респектабельность и деловитость. И никакого религиозного благоговения на лицах. Церковью в этом зале и не пахло.

В заднем ряду, к радости своей, я заметил смутно белевшую голову Ани и направился к ней. Приземлился на соседнее сиденье.

Меня неприятно поразило то, как она изменилась. Я помнил ее пушистой, как одуванчик, всю в «пацифике» и колокольчиках. А нынешняя Аня носит короткую стрижку, милитаристские камуфляжные брюки и армейскую рубашку с закатанными рукавами. Ее легко принять за фашистку, хотя кто знает, что прячется за новым имиджем? Джон Леннон и Йоко Оно тоже не раз наряжались в военных. Например, для рекламы пластинки «Power To The People».