Меня больше нет

Секунд тридцать я думал, идти ли к Артуру, но, решив, что мироздание не может постоянно стоять ко мне задом, решил проверить удачу ещё один раз. Наткнулся на Данила. Который уже не был таким виноватым, как тогда по телефону. Так вот, вернёмся к теме про «коготочки». Понятно теперь, что бушевало внутри меня? Ровно произнося все слова, я выговариваю:

- Если ты ещё раз назовёшь меня «котёнком» или намекнёшь на слово «котёнок», то пожалеешь.

- Правда? – он растягивает первую букву «а».

- Не сомневайся.

Складываю руки на груди. Надеюсь, что я выгляжу грозно.

- А я вот сомневаюсь. Котёнок.

Меня переклинило. Это как замыкание в цепи. Щёлк, и я встаю. Щёлк, и я держу этого ублюдка за грудки. Ещё одно переключение, и я заваливаю его на стол. Щелчок, и теперь я прижат к столу. И, конечно, естественно, это просто вселенский закон подлости, который не может не сбыться – входит Ян. Его взгляд выражает отвращение, и в нём явно полыхает ярость. Я уже говорил про его офигительную способность одним лишь взглядом выражать целую гамму эмоций? Хлопает дверь, и я с силой вмазываю Данилу по челюсти. Его ведёт от удара, и он лишь в последнюю секунду до падения цепляется за стол.

- Так понятно?

Парень кивает, прижимая руки к лицу.

- Если я услышу ещё хоть раз…

- Да понял я, - рычит Данил. – Вали уже, пока я не разукрасил тебя! Тебе ещё сниматься!

- Козёл, - бросаю я и со всей силы хлопаю дверью кабинета. Так, что слетает со стены картина, и стекло на ней разбивается.

Вот только зря я решил, что на этом все злоключения кончились. Решив выпить кофе, я заскакиваю на кухню, и тут же появляется Ян. Злющий-презлющий.

- Это не то, что ты подумал, - почему мой голос сразу становится таким тонким?

- Откуда тебе знать, что я подумал?

- У тебя на лице написано.

- Да? – он забирает из моих ни капельки не дрожащих рук чашку и ставит её на стол. Затем упирается руками в стену, к которой я припадаю спиной в качестве опоры, по обе стороны от меня. – А там написано, что ты сейчас огребёшь неслабых пиздюлей?

Я прыснул со смеху от ругательства, произнесённого Яном. Это нервное. Такой правильный мальчик, блин, и такое словечко.

- Тём, ну как ты умудряешься вляпаться в неприятности за пару часов, что меня нет рядом? – его губы скользят от уха, в которое он шептал последние слова, к моим ключицам, которые ему особо нравится прикусывать.

- Я ему чуть челюсть не сломал, - гордо заявляю я, стараясь не закрывать глаза, потому что голова уже кружится от одного присутствия Яна.

- До или после того, как лежал под ним в весьма пикантной позе?

- После.

- Тёмка, - он подхватывает меня и усаживает на рабочую поверхность кухни. Его руки пробираются под свитер, ногти чуть царапают спину. – Мне тебя наручниками приковать к себе?

- Было бы неплохо, - сразу соглашаюсь я. - Только как в туалет? По очереди?

Мой любимый. Хохочет:

- Ты невыносим.

- О, да, я такой. Э… Ян, извини, конечно, но мы на кухне. Это, знаешь, такое место, где люди едят. Или готовят есть. Зачем ты стащил джинсы с меня?!

- Малыш, - его голос такой тихий и такой низкий, что мне приходится напрячь слух, - открою тебе большой секрет: стол также можно использовать для всяких непотребств.

- Ян! Ян…

И пусть мою задницу колют крошки, пусть вместо смазки чьё-то оливковое масло, пусть мне приходится стиснуть зубы, чтобы не издавать ни звука – этот раз был одним из самых запоминающихся в моей жизни. То ли настроение, то ли Ян, казалось, что мы делаем это бесконечно. Я вспотел, Ян тоже, мы сорвали друг с друга одежду, буквально искусали все части тел, до которых удалось дотянуться. Затем, когда он двигался во мне, на глазах против воли выступили слёзы, и мне пришлось прижать его к себе сильней, чтобы он не заметил их.

Несколько минут после мы восстанавливали дыхание, всё ещё держа друг друга в объятиях. Затем я отстранился:

- Ты же закрыл дверь?

- Нет, - но, увидев, как я побледнел, он быстро успокаивает: - Конечно, котёнок.

Из его уст это уже прозвище звучит прекрасно. Надеюсь, неприятности кончились.

***

Нет, конечно. Стоило так подумать, как началось. Под софитами я непривычно щурился, и на лбу выступал пот. Съемки приходилось останавливать каждые двадцать минут, чтобы поправить грим. После пятого раза я заметил, как пальцы Яна раздражённо выстукивают по подлокотнику кресла. Режиссёр орал на меня, что заставляло меня переставлять местами и путать реплики, так же я несколько раз заикнулся, произнося длинные слова.

Данил с приклеенной улыбкой поманил меня к себе:

- Ты издеваешься?

Качаю головой. Тихо радуясь, что на его подбородке проступает синяк.

- Тогда соберись и работай!

Этот кошмар длился несколько часов, кажется, я достал всех на съемочной площадке. После долгожданного рыка режиссёра, что я его задолбал и на сегодня хватит, несусь на всех парах в гримёрку, но меня перехватывает Данил:

- Далеко собрался?

- Вообще-то, я собирался домой.

- Вообще-то, у тебя вечеринка ещё. Так что переодевайся, и поехали.

Ищу глазами Яна, но его нет.

- Но…

- Тём, напомнить про условия контракта?

- Не нужно, буду минут через пять.