Меня больше нет

Весь вес тела приходится на руки, и они почти сразу начинают неметь. Висеть жутко неудобно. Я пытаюсь соскочить с крюка, но мне это не удается. Веревка лишь сильней впивается в кожу. Ладно. Подождем. Надеюсь, Ян не оставит меня тут надолго. Самое неприятное, что время в этом тесном и пыльном помещении замирает. До меня доносятся звуки. Крики детей, звонок на урок. Только они кажутся невозможно далекими. От тряпки, закрывающей рот, несет затхлостью, хочется содрать ее до безумия. Но я лишь сжимаю зубы, говоря себе, что нужно потерпеть. Чуть-чуть. Разглядываю очертания предметов в полутьме. Вроде в углу какое-то ведро со шваброй, а кажется, будто притаился карлик с винтовкой. Бредовые у меня мысли. Пытаюсь пошевелить пальцами руки, с трудом это удается. Сколько я здесь? Где же Ян? Ужасно холодно. У меня даже пар идет изо рта, несмотря на тряпку. Первыми замерзают ноги. Рук я почти не чувствую. Потом холод ползет выше. Будто проходится своими ледяными лапами по животу, по груди. У меня зуб на зуб не попадает. Спину ломит. Ну где же этот чертов Ян? Висеть с каждой секундой все тяжелее и тяжелее. Не обращать внимания на въедливое онемение уже не получается. Мне кажется, или из школы все ушли? Уже долгое время я вишу здесь. А вдруг Ян не придет? Сколько мне висеть здесь? До утра? А вдруг про меня все забудут? Какой кошмар вот так вот погибнуть. Я яростно мычу, дергаюсь, но это ни к чему не приводит. Меня никто не слышит, а выпутаться я не могу. Ян, хозяин, пожалуйста, спаси меня! Ведь если кто и может это сделать, то только ты. Как же холодно… Мои глаза начинают сами закрываться. Вижу себя будто со стороны, больше нет неприятных ощущений в теле. Легкость. Глупо, но мне неожиданно хорошо.

Жмурюсь от яркого света. Узнаю фигуру перед собой. Как-то поздно, Ян, уже ничего не хочу. Но сказать об этом не могу из-за тряпки. Парень обхватывает меня за талию, чуть приподнимает, и я соскальзываю с крюка, заваливаюсь на него. Его руки развязывают веревки, стягивают эту противную ветошь изо рта. Чуть помедлив, они начинают мягко массировать запястья.

— Ты пришел, — бормочу я.

— Да, придурок, я тут.

Рукам больно, когда кровь начинает поступать к онемевшим конечностям.

— Не нужно, — шепчу я.

— Еще как нужно.

Я замечаю, что он сидит прямо на грязном полу подсобки, а моя голова у него на коленях. Он очень профессионально массирует руки, помогая крови циркулировать вновь. Пусть. Я закрываю глаза. Все равно так холодно.

— Пошли, — он тянет меня вверх. Мне без разницы, пошли.

Перед глазами мелькают знакомые коридоры, ступеньки, спортивный зал. Никого нет, за окнами темнота. Ян заводит меня в раздевалку, стягивает мою футболку. До этого дремавший разум, паникует:

— Эй! Ты чего?..

Я слабо от него отбиваюсь. Он хмыкает, понимая причину моего сопротивления.

— Не бойся, идиот, тебе просто нужно согреться. Ты синий.

— Согреться? – перед глазами два сплетенных тела. Ну уж нет! Открываю рот и кричу.

Ян терпеливо ждет, рассматривая свой маникюр. Когда я замолкаю, прижимаясь к стене, которая кажется мне теплой по сравнению с температурой моего тела, парень спрашивает:

— Накричался? Уже десять вечера. В школе никого нет.

— А охрана?

— Смотрит футбол с пивом, которое я им принес. Так что не вопи, снимай свою одежду, если не хочешь прямо в ней принять душ.

— А, вот ты о чем, — доходит до меня.

— Ты подумал о другом?

— Нет, я…

— Ну и кто из нас гей?

Предпочитаю ничего не отвечать на глупые вопросы. Стараясь не обращать внимания на то, что Ян смотрит, стягиваю с себя вещи. Парень подает мне полотенце, которое я с трудом сжимаю в непослушных пальцах.

— Сам дойдешь?

Киваю.

Но он все равно ведет меня в душевую, сначала включает прохладную воду, стоит некоторое время, ждет, пока я привыкну, затем делает напор сильней, а температуру выше. Вместе с теплом, приходящим в тело, я чувствую усталость. Прижимаюсь лбом к кафельной стенке. Уже все равно, что я голый, а Ян стоит рядом. Уже не важно, что мурашки все еще бегают по телу и меня мелко трясет. Мне нужен сон. Или все это уже сон? Ян, быстро протирающий мое тело полотенцем, затем помогающий одеться. Правда, он матерится, когда застегивает мою рубашку. Во сне матерятся?

Мы в машине. Я пытаюсь поднять тяжелые веки. Смутно вижу перед собой Яна. Он с кем-то разговаривает по телефону. Затем сразу моя квартира, мой отец, моя кровать. У нас, похоже, уже традиция, чтобы Ян приволакивал меня в невменяемом состоянии домой.

12 декабря

Интересно, что он наплел отцу? Который даже не ругает меня, говорит о Яне, как о святом. Чувствую себя не очень. Батя меряет мне температуру и разрешает остаться дома, когда видит на градуснике тридцать восемь. Дает мне аспирин, что-то еще. Я пью таблетки, но их хватает на пару часов. Меня морозит, не могу согреться под двумя одеялами. Голова тяжелая. Такая знакомая комната кажется нереальной, другой, будто кукольной. Я пью еще лекарств, но не чувствую облегчения. Думаю, что мне что-то нужно делать, но что не знаю. Да и не хочется…