Меня больше нет

Сегодня воскресенье. В школу не нужно. Я не увижу Яна. Эта мысль не вызывает никакого отклика в душе. Папа весь день работает, звонил, будет поздно. Сказал варить пельмени. Но за ними нужно сходить в магазин. Одеваюсь, спускаюсь вниз и натыкаюсь на Яна на привычном месте. По его виду можно предположить, что он рад меня видеть. Робкая надежда. Ян робкий?

В магазине очередь. Он стоит на улице и курит. Помятый, серый, с синеватыми тенями под глазами. Интересно, как я выгляжу? Так же? Хватит. Внезапно это слово вырывается из глубины моей души. Мне надоело. Больше не хочу его видеть. Никогда. Ну их на фиг эти пельмени. Почти выбегаю из магазина. Ян удивлен, видя, что я направляюсь к нему. Чеканю, глядя в его глаза:

— Оставь меня в покое. Не смей больше появляться в моей жизни. Убирайся.

— Тёма… — шепчет он.

Разворачиваюсь на пятках и почти убегаю. Он бежит следом:

— Выслушай меня, пожалуйста.

— Пошел к черту, — не замедляю ход.

— Тёма!

— Оглох? – равнодушно интересуюсь я.

— Тема, всего пять минут, — его тон просящий. Но и это меня не останавливает. Тогда Ян хватает меня за руку, попадает на запястье, и я шиплю от боли. Его глаза становятся круглыми, в них зажигается огонек подозрения, он, не обращая внимания на мои попытки вырваться, закатывает рукав куртки и замирает, видя темные полосы ран на моей коже.

— Ты… Тёма…

Не понимаю, но он улыбается. Это выбивает меня из колеи.

— Что смешного? – я кидаюсь к нему.

— Ты… тебе больно.

— Мне не больно, идиот! Не больно! Поэтому я это и делаю! Чтобы мне было больно! Но ничего не чувствую! – меня прорывает. Я еще что-то кричу, а он лишь продолжает глупо улыбаться. Меня это бесит, я замахиваюсь и ударяю его. Тут же кричу от боли в костяшках. Что у него за лицо такое? Железобетонное! Он смеется. Я ударяю еще раз, у него идет кровь из носа. Но он как будто этого не замечает. Мне становится обидно, внутри все горит. Я, не соображая, ору:

— Чертов ублюдок! Мудак! Я ненавижу тебя! Ты самый ужасный человек из всех, кого я знаю! Ну что ты смеешься?!

— Тём, лучше кричи на меня, бей, но не делай вид, будто меня нет. Я заслужил все это. Я не знаю, как это все исправить, я…

Теперь смеюсь я, истерично:

— Исправить? Ты с ума сошел? Ты меня уничтожил! Уничтожил все!

Когда я стал плакать? Откуда эта боль, будто меня придавило не меньше, чем парой тонн? Я стал задыхаться. Сделал пару шагов, шатаясь, до стены дома и облокотился о нее.

— Тём, что с тобой? Как ты? – взволнованно, испуганно.

— Как, блин? Как истеричка, идиот, — я беру себя в руки. Как же чертовски больно, как же ноет в груди…

Смотрю на него, у Яна все еще идет кровь, заливая его бежевое пальто, рубашку. Сегодня же воскресенье, почему он в форме?

— Тёма, — он тянется ко мне, но в последний момент одергивает руки.

— Уходи, — устало говорю я. Сил нет.

— Нет…

— Уйди. И больше никогда не приходи. Ты ничего не изменишь. Ты для меня умер. Пойми ты это.

Он меняется в лице. Пытается сказать, что не верит, но я повторяю свои слова о смерти. На нас уже оборачиваются прохожие, останавливаются. Я отлепляюсь от стены и медленно бреду домой.

К лезвию я больше не прикасаюсь.

***

Ян исчез на неделю. Эту неделю я вел себя как пятнадцатилетняя девчонка с бурлящими гормонами. Кричал в бессилии на бездушные стены, размазывал сопли, и чувствовал себя жутко несчастным. Да, теперь я потихоньку оттаивал. Даже сны стали сниться. Только не знаю, хорошо это или плохо.

Когда я выносил мусор, соседка тетя Валя осторожно поинтересовалась как я. Слышала мои стенания, наверное. Ничего ей не ответил, ушел к себе. Учиться стало невозможно. Я думал только о Яне и о том, как таких людей земля носит. Урод, ублюдок, ненавижу. Вспоминал наш первый раз, ту бурю эмоций, это несравнимое чувство полета, которое сменилось отчаянием и пугающей пустотой. Хотелось бы мне, чтобы этот мудак испытал все на себе.

Апрель

1 апреля

— Тём, — окликивает меня знакомый голос. Вздрагиваю. Из глубины души поднимается злость. Сжимаю зубы и оборачиваюсь. Ян стоит, чуть опустив голову, с виноватым выражением на красивом лице. Он не в форме, несмотря на понедельник. В водолазке и джинсах. Сжимаю руки в кулаки, едва сдерживаю себя, чтобы не врезать ему.

— Мы можем поговорить? – спрашивает он несмело. Что-то Ян сам на себя не похож: взгляд побитой собаки, нерешительность. Где же мой грозный хозяин, готовый жестоко наказать за любую оплошность?

— Нет.

— Я прошу тебя…

Еще и просит, мудак.

— Нет, — я не думаю, не колеблюсь, не переживаю. Я хочу, чтобы он исчез из моей жизни раз и навсегда.

— Тёма, скажи мне, как я могу все исправить? – это отчаяние в его голосе?

— Никак.

— Тёма, я не отступлюсь. Я понимаю, что я поступил ужасно, но когда тебя не стало в моей жизни, все поменялось. И я понял, что так не хочу, мне нужен ты.

Смотрю на него без эмоций. Как я мечтал раньше услышать такие слова… А теперь… Все равно.

— Тёма, пожалуйста, я готов на все.

Сумасшедшая мысль приходит мне в голову. Безумная. Не моя. Я ей не верю, но чем больше думаю, тем соблазнительней она кажется. Готов на все? Я усмехаюсь и произношу:

— Точно на все?