Меня нашли в воронке

С расстояния в пятьдесят метров промахнуться невозможно. Поэтому двое, среди которых был самый горлопанистый - то ли фельдфебель, то просто унтер - медленно завалились на землю.

Немцы сначала не поняли, что случилось - видимо решив, что товарищей зацепило случайными осколками. Хотя на расстоянии в сотню метров получить осколок от мины, пусть и противотанковой, нереально, но чего не бывает на войне? Они сгрудились над своими камрадами, гортанно разоравшись, словно вороны.

И вновь два выстрела, и вновь в цель. Немцы бросились в рассыпную и залегли цепью, немедленно открыв ответный огонь. Но они не понимали - куда стрелять, тогда как Юрка и дед видели их прекрасно.

Лесорубы бросились на землю ничком, побросав топоры и пилы. А Толик, сидевший ближе всех к краю леса, отпрыгнул к самым кустам и отполз за свежий березовый пень.

Партизаны пока перестали стрелять. Выжидали, не желая обнаруживать свои позиции.

Постреляв, немцы немного успокоились и перебежками, по двое с флангов, начали передвигаться к лесу.

Пока пара бежала, остальные открывали огонь из карабинов.

Когда они подбежали метров на тридцать - Семененко приготовил для них сюрприз - пару гранат-толокушек. Юра знал, что задержка запала длинная - аж до восьми секунд, хотя официально четыре-пять. Поэтому бросал не сразу. А через три секунды.

«Тридцать один, тридцать два, тридцать три… На!»

Немец тоже знал о задержке, поэтому, когда граната, подпрыгивая, прикатилась к нему - он ее схватил и попытался метнуть обратно, но не успел, рухнув безголовым и одноруким телом на дымящуюся землю.

- Пять… - флегматично считал дед, дожидаясь оплошности противника. Один заметил, откуда вылетела граната и привстал, прицеливаясь. И тут же, получив пулей в шею, ткнулся в травку, обильно поливая ее кровью. - Четыре…

Немцы растерялись. За какие-то пятнадцать минут потеряли уже шесть человек. А сколько партизан там в лесу? Стреляют редко, но чертовски метко. Назад нельзя - расстреляют как в тире, доннерветтернохайнмаль! Значит вперед - одним рывком!

Старший из оставшихся громко заругался и:

- Ein, zwei… Drei!

Они бросились вперед и тут с левого фланга выскочил с ревом Толик, замахнувшись топором. А за ним с таким же диким ревом неслись пленные!

Немцы опешили буквально на секунду, но этой секунды Толику хватило, чтобы врезать топором под каску ближайшему фрицу. Лезвие разрубило пол-черепа и застряло. Толик выпустил рукоятку - солдат рухнул мешком - и с голыми руками бросился на следующего. Вид его был так ужасен, что немец лишь попятился, и тут же был сбит с ног.

Юрка и дед, воспользовавшись моментом, тут же открыли стрельбу по оставшимся двоим.

Через пару секунд все было закончено.

Красноармейцы стояли, тяжело дыша, на поле боя, недоуменно разглядывая друг друга и бывших конвоиров, словно не веря, что они свободны, что они живы. Юрка с дедом вышли из леса с винтовками на перевес.

Несколько секунд стояли молча друг перед другом. А потом бросились обниматься.

- Оружие соберите, черт вас дери, - рявкнул, наконец, Кирьян Васильевич. - Все собрать, документы, еду, фляги, ремни. Бегом!

- Э? - вдруг остановился Юрка. - А где берсеркер-то наш?

Оказалось, что Толик так и лежит на немце.

Они подбежали к нему, перевернули.

На губах пузырилась розовая пена, а из груди торчал нож.

Успел, таки ганс…

Глава 10. Европейцы, млять…

Окопчик наш - последняя квартира,

Другой не будет, видно, нам дано.

И черные проклятые мундиры

Подходят, как в замедленном Кино.

И солнце жарит, чтоб оно пропало,

Но нет уже судьбы у нас другой,

И я кричу: «Давай, Виталий Палыч!

Давай на всю катушку, дорогой!»

Юрий Визбор

Вот уже полчаса Толика тащили на импровизированных, сделанных из шинели и двух палок, носилках. Время от времени он приходил в сознание, пытался что-то сказать, но Юрка Семененко каждый раз закрывал ему рот:

- Молчи, Толян, молчи! Нельзя тебе говорить. Вот придем сейчас - у нас там врач есть, он тебя на ноги быстро поставит.

Кинжал они вытаскивать не стали. Понятно было, что легкое пробито, а лезвие перекрывает кровеносные сосуды. Достанешь - и он захлебнется в собственной крови. Путь уж Валерка разбирается.

Шестеро красноармейцев менялись через каждые пять минут. Очень уж тяжел был здоровяк Толя Бессонов - за центнер, а бойцы ослабли на похлебке из брюквы.

Немцы и сами особо не шиковали в котле, подчистую грабя местное население, а на пленных обращали внимание в последнюю очередь.

Но шли, почти бежали.

И успели.

Ритка, когда увидела носилки, даже не заметила незнакомых бойцов. Просто метнулась к ним с криком:

- Кто?

Но ее опередил хромающий Валерка, протирая на ходу очки.

- Толик, Господи, да как же это, Толик, очнись! - Юра с дедом еле оттащили ее от раненого.

- Чего, знакомы, что ли? - поинтересовался долговязый красноармеец, натянувший пилотку до ушей.