Меня нашли в воронке

— А, точно… Тимошенко начал наступление, а немцы под основание фланговым ударом окружили наших. Не то Клейст, не то Паулюс. Хотя Паулюс шестой армией командовал, а она в июне вроде бы не там была…

— А где?

— Не помню…

— Ага… И товарищ Сталин тебе будет премного благодарен за эту бесценную информацию. Да нас с тобой на уровне батальонного комиссара как провокаторов немецких шлепнут. — Криво улыбнулся Виталя.

— Эх, знать бы, так хоть приготовиться можно было бы… — погрустнел от перспективы Захар.

— Толку-то, — фыркнул Виталий. — Всю историю в башку не запихаешь. А Интернета здесь нет. И не предвидится ближайшие лет пятьдесят-шестьдесят.

— Ну, хоть книжку бы взять с собой. Энциклопедию… — Захар здорово приуныл.

— Мечтать иногда полезно. Но не сейчас. Давай думать, как сейф вскрывать будем.

— Так гранатой! Привяжем к дверке и дернем за веревочку, дверь и откроется!

— Ты, блин, серый волк! — скептически посмотрел Виталик. — Ты где веревочку возьмешь? Шнурки с берцев не дам! Да и длины не хватит…

— Ну, хрен его тогда знает. — Обиделся Захар.

— Да ладно тебе. Ляжем за бревном тем и метнем. Я в армии неплохо кидал. Правда, давно это было… Только надо сейф из кустов вытащить и в эту ямку положить.

Минут двадцать они корячились с железякой, а потом отошли метров за пятнадцать и залегли за упавшим толстым стволом древнего тополя.

Виталик снял с гранаты осколочную «рубашку», щелкнул предохранителем, примерился и метнул гранату в сейф.

— Тридцать один, тридцать два, тридцать три, тридцать четыре…

И ничего.

— Взрыватель, сволочь, сырой. — Вздохнул Захар.

— Ага… — Ответил Виталик, и в эту же секунду гулко ахнуло.

Тугая взрывная волна кисло пахнула сгоревшим тротилом, просвистела где-то пара осколков.

Парни осторожно высунулись из-за бревна. Они совершенно забыли, что рядом проселок и не увидели, как возница с белой повязкой на рукаве оглянулся на звук разрыва и хлестнул пару раз смирную лошадку. А в повозке, из-под дерюги, торчали три пары босых ног…

Сейф повернуло набок… Они подбежали к нему — дверца была приоткрыта.

Он был набит бумагами, некоторые тлели. Парни быстро погасили их и стали вытаскивать одну за другой — наградные листы, журнал боевых действий, личные дела…

— А это чего? — вытащил Захар какой-то сверток и стал его разворачивать.

— Знамя! — выдохнули они оба через минуту.

На полотнище было вышито золотом: «86-ой полк 180-ая стрелковая дивизия».

— Вот тебе, Виталик, и пропуск для энкаведешников, и медаль «За отвагу»! — наконец произнес Захар после долгого молчания.

— Охренеть можно… — ответил Виталик. Они свернули знамя и снова бросились к сейфу. Однако там остались только бумаги. Красноармейских книжек, к сожалению, не было. Только полковые документы и несколько пачек непривычно больших денег.

— Три червонца… Это как тридцать рублей что ли? — спросил Захар.

— Я откуда знаю… — пожал плечами Виталик. — Наверное… Мне больше интересно — много это или мало? Цены сейчас какие?

— Берем?

— Понятно. Жрать хочется, у меня кишки гражданскую войну уже устроили. Может быть, в деревне какой-нибудь разживемся продуктами.

— И самогончиком… — мечтательно вздохнул Захар.

— С бумагами то чего делать будем? С собой все не утащить…

— Так здесь оставим. Потом к нашим выйдем, разведчики сбегают и притаранят их. Надо только место приметить.

— Знать бы, где мы, так приметил бы… Хоть бы один ориентир. А то лес и поле. Да от дороги метров сто.

Они закидали сейф прошлогодней листвой и сучьями, коих было немало в диком лесу.

— О, слышь, опять чего-то тарахтит! — остановился Захар и присел на корточки.

Тарахтение приближалось. Виталик, пригнувшись, быстрым шагом пошел к дороге.

Из-за поворота выехал грязный немецкий бетеэр.

Виталик немного отполз и тут чудо гансовского автопрома остановилось перед въездом в лес. Из кузова один за другим начали выпрыгивать немцы. Человек десять.

Виталик матюгнулся про себя и на четвереньках побежал обратно к Захару.

— Бегом, мать твою, немцы сюда идут!

Захар аж подпрыгнул:

— Какие немцы?

— Серо-зеленые, млять! Знамя хватай, помчали!

Они бросились в глубь леса, что было сил и дыхания.

— Собаки… Сейчас собак пустят… — прохрипел Захар.

— Заткнись, дыхалку береги!

Собак слышно не было, но команды немецкого офицера походили на гортанный лай овчарки…

А потом тяжело затакал пулемет. Пулеметчик стрелял неприцельно, дал очередь поверху, видимо для острастки.

Немцы их не видели, но, видимо, слышали треск сучьев и ветвей. Время от времени кто-то из них стрелял в сторону Виталия и Захара. Пули то взвизгивали рядом, то щепили деревья белыми ранами.

Земля неожиданно пошла вниз. Шаг-другой и Захар кувыркнулся кубарем, через секунду и Виталик не удержался на ногах.

Пропахав несколько метров мордой, он свалился с небольшого обрывчика в воду.

Рядом плюхнулся, подняв кучу брызг, Захар.

— Все, звиздец! — выдохнул он.

— Не ссать, боец! — утер мокрое лицо Виталя. — Успеем!

И они бросились через небольшую речку.

То ли немцы не особо торопились, то ли им просто повезло, но они уже выбрались на том берегу и нырнули в прибрежные кусты, когда двое фрицев появились на обрывчике.