Меня не узнала Петровская

Мне кажется, он меня даже как-то слегка боится. Опускает глаза, когда я на него смотрю, и не лезет больше на мою половину. Просто он все видит, и это его, конечно, мучит. В меня на даче был и влюблен один мальчик, а он мне не нравился. Так я ужас как мучилась. Я его видеть не могла, как будто он какой противный.

Если бы мне предложили выбор: прожить тысячу жизней или одну, но чтоб любил Алешка, — я бы выбрала второе.

Хотя… если бы он меня полюбил — я бы умерла… У меня бы просто разорвалось сердце. Смешно, но у меня та щека, которая рядом с Кашиным, и то ухо всегда красные, а та щека и то ухо, которые к стенке — белые.

Урод тряпочный, что он со мной делает! А сам и не подозревает! Нет, в Кашине нет никакой скрытности натуры. Он ходит, и размахивает руками, и поет песни.

А вот Печорин никогда не размахивал руками.

Сегодня, когда мы одевались после физкультуры, девчонки пели, всегда поем после физкультуры. Только Лариска Гущина не поет, не любит петь. Она даже на пении умудряется не петь. Странно, вообще-то она хорошая девочка. Мы на переменке гуляли с ней вместе и говорили о любви. Она сказала, что в нашем возрасте любви не бывает, потому что нельзя выйти замуж. Мы с ней немножко поспорили, но совсем не зло.

Вообще, у нас хороший класс, и я всех люблю.

17 октября

Сегодня у нас математику заменили литературой и показывали фильм-оперу «Евгений Онегин».

Когда Татьяна писала Онегину письмо, я почему-то посмотрела на Кашина, а Кашин посмотрел на меня. Это был всего один взгляд, но как много он сказал! Потом, мне кажется, это не я, а Кашин придвинулся ко мне. Так, что я чувствовала его локоть.

Я так жалела, что фильм быстро кончился!

Потом мы его обсуждали. Там в конце есть такая сцена: Онегин и Татьяна стоят по разные стороны двери, поют дуэт и переживают. Мне очень понравилось, да и остальным девчонкам тоже.

Вдруг Зося возникла и говорит:

— А чего они так стояли? Что, Онегин не мог поднажать и открыть дверь? Ведь он же сильнее Татьяны.

Мы все так и покатились со смеху. Зося всегда такое скажет! А Лариска Гущина и говорит:

— Странно, Зося, как это тебя держат в нашей школе, тебя бы отдать в четвертую «веселую».

Четвёртая «веселая» — это школа для дефективных. Зося как заревет.

— Замолчи, ты! — вдруг крикнул на Лариску Кашин.

Я знаю, я подлая. Если б я не была подлая, я бы сама вступилась за Зосю раньше, чем это сделал Кашин. А так я сообразила очень поздно и очень поздно пожалела Зосю. Но все-таки я высказала Лариске всё, что о ней думаю. А сама-то! Хоть и отличница, а серая. Сама ничего не читает, а только просит пересказать. Я ей в прошлом году «Графа Монте-Кристо» рассказывала и «Трех мушкетёров».

Теперь я вник», что мне несдобровать. Все переменки Лариска собрала вокруг себя девчонок, и они о чем-то шушукались. Ясно, обо мне, потому что, когда я у Нинки Дерябкиной попросила набрать из чернильницы чернил в свою ручку, Нинка не дала. Сказала, что принципиально.

Со мной поделился последней каплей Ромка Хейфец.

Что-то будет? А в общем-то мне на все наплевать, лишь бы Кашин не думал обо мне плохо!

26 октября

Сегодня целый день гуляла под окнами Кашина и думала о нем и о себе. Я странная. Это страшно, но я не такая, как другие. И совсем со мной не потому не дружат, что я не отличница. Вот Лариска Гущина дружит, например, с Нинкой Дерябкиной. Уж такой двоечницы не придумаешь. И дружит Лариска с ней не потому, что Нинка прилипает, нет, Лариска сама за ней бегает. Просто у них что-то общее. А я как ни стараюсь найти с кем-нибудь что-то общее, ничего не выходит. Начнешь с ними про Пушкина или про Лермонтова, а они думают, что это я умничаю. Я знаю, что за глаза меня зовут слишком умной. Вот Лариска отличница, но ее так не зовут, а меня зовут. Но ведь я действительно много думаю о Пушкине! И у меня из-за него болит сердце. А они не верят!

Мне даже иногда кажется, что мне потому так не безразличен Пушкин, что я ему родственница. Ведь моя бабушка из Псковской области, а это совсем недалеко от Михайловского. Мало ли: пошел Пушкин погулять и встретил мою прабабушку. Бабушка говорит, что в нашем роду все, кроме меня, были красивыми. Вот моя прабабушка ему и понравилась. Мало ли? Ведь во мне тоже есть что-то негритянское, я сама чувствую. И когда я Пушкина в кино вижу или читаю про него — плачу. Может быть, это во мне говорит кровь.

А все думают, что я притворяюсь.

Меня утешает только то, что Кашина тоже считают слишком. А слишком нельзя, ничего нельзя слишком. Тогда тебя начинают предавать. Меня, например, предала Милка. Гущина с Дерябкиной соблазнили ее пойти с ними в кино, и она пошла. Конечно, почему бы не пойти, но ведь со мной они в ссоре, они только обо мне и сплетничают, уж могла бы она ради меня и не пойти с ними, а она пошла. Как она не понимает, что они этому ужасно рады! Ладно-ладно, она еще придет ко мне!

Теперь я знаю, что у Кашина есть настольная лампа с зеленым абажуром, а обои такие же, как у нас, все это видно через окно.