Меня оставили в живых

– Это последнее доказательство, Гарри. Все сходится. Ван Хосен тоже есть в моем списке. Он родился на Яве. Когда японцы захватили Яву, он исчез оттуда при таинственных обстоятельствах. Утверждает, что ему удалось спастись. Он пишет небольшие статейки для разных газет. Венд тоже в моем списке. Отвратительный, скользкий тип. Всегда был связан с радикалами. Настоящий заговорщик. А вот насчет О'Делла я удивлен. Никогда бы не подумал, что он может быть замешан в подобных делах. И все прекрасно связывается с Конни.

– Значит, Питер, вы полагаете, что я прав? Вы считаете возможным, что Дэн Кристофф оказался замешан в каких-то интригах или наткнулся на агентурную сеть, слишком о многом узнал, и поэтому его убили?

Кеймарк покрутил в руках бокал и рассудительно произнес:

– Я уверен, что вы правы, Гарри. Вы уже сделали все, что было в ваших силах. Теперь разрешите мне заняться делом Кристоффа. Мы будем работать вместе.

Я был доволен. Впервые за все время моего расследования я получил реальную поддержку. Мне не придется больше сражаться в одиночку и в темноте.

– С чего мы начнем?

– С Январского клуба. Они открываются в полдень. Мне нужно написать отчет о смерти Северенс. Давайте встретимся в клубе в двенадцать тридцать. Я член клуба. Пришлось вступить, так как слишком многие подозреваемые лица собирались там во время войны.

Когда мы выходили из отеля, он остановился перед огромным зеркалом в вестибюле и стал тщательно поправлять форму: поддернул рукава, разгладил шевроны, проверил стрелки брюк. Потом он достал из кармана маленькую щеточку и расческу, почистил форму и тщательно расчесал волосы. Сделал шаг назад – бросил на себя последний взгляд. Улыбнулся своему отражению. Мы вышли на улицу, взяли каждый по рикше и разъехались в противоположных направлениях.

***

Я приехал в Январский клуб раньше, чем Кеймарк. Это было невысокое здание с оранжево-желтыми отштукатуренными стенами и красной черепичной крышей. Он стоял в стороне от дороги за плотной зеленой стеной тропической растительности. Когда я поднимался по ступенькам, я увидел двойной ряд теннисных кортов: что-то около двадцати. Некоторые из них были уже заняты. Улыбающийся служитель в белой униформе встретил меня у дверей, проводил в маленькую прохладную комнату и предложил мне подождать лейтенанта Кеймарка. На небольшом столике лежали "Лондон Таймс" и "Нью-Йорк Таймс". Последний номер "Нью-Йорк Таймс" оказался всего девятидневной давности. Я успел прочитать половину первой страницы, когда поднял глаза и увидел улыбающееся лицо Кеймарка.

Мы прошли в приятную солнечную обеденную залу и заказали выпивку. Я разглядывал немногочисленных членов клуба, сидящих за другими столами, и вздрогнул, когда увидел человека по имени Гай, сидящего в одиночестве за угловым столиком. Я показал головой в его направлении, и Питер, обернувшись, посмотрел туда. Потом он повернулся ко мне и кивнул.

– Портье был прав, Гарри. Это Венд.

Остальные лица были мне незнакомы. После превосходного карри мы перешли в комнату для бриджа. За двумя столами игра уже началась. Когда мы вошли старик с морщинистым лицом оторвался от карт и сказал:

– Хей, Питер! Слышали о Конни?

– Я ее уже видел. Нездоровое это, знаете ли, дело – тонуть.

– Мне говорили, что этот способ так же хорош, как и любой другой, – он усмехнулся и вернулся к игре. Его партнер не отрываясь смотрел на него, пока старик говорил.

Мы некоторое время понаблюдали за игрой. Я всегда наслаждался бриджем, хотя и не знал всех тонкостей торговли[10]. За столом, где сидел приятель Питера, играли в медленный, осторожный бридж. Я посмотрел на другой стол и увидел, что карты сингальца, сидящего ко мне спиной, не рассортированы. Шел ход по червям, а он, хотя у него полно было червей, сбросил короля пик. Его противник не заметил этот странный ход, а партнер перехватил мой удивленный взгляд и что-то негромко сказал. Сингалец тут же опустил карты, так что я не мог их видеть, а через несколько секунд игроки побросали карты на стол. На следующей сдаче человек, сидящий ко мне спиной, рассортировал карты как следует. Я последил за их игрой. Теперь они играли совершенно нормально. Я кивнул головой Питеру, и мы вышли в коридор. В нем никого не было.

– Питер, вы когда-нибудь обращали внимание на то, как здесь играют?

– Что вы имеете в виду? Я могу себе позволить понаблюдать за игрой, но сесть за стол… Ставка – рупия за очко. Примерно тридцать центов. Если проиграть совсем немного, очков двести, получится шестьдесят долларов. – Я имел в виду совсем другое. Вы никогда не замечали ничего странного в самой игре?

– Нет.

Я объяснил, что мне удалось заметить.