Меня оставили в живых

– Предположим, что это ядро большой агентурной сети. Какой высокой эффективностью будет обладать такая система! Скажем, нужно передать две тысячи рупий. И дать определенные инструкции. Они запоминают какой-нибудь несложный код. В латинском алфавите двадцать шесть букв, а в масти тринадцать карт. Любой красный туз – буква "А", любой черный – "B". Красная двойка – "C", черная – "D". Красная тройка – "E" и так далее. Таким образом обеспечивается точность, а ход легко запомнить. Они сдают снова и снова, пока информация не будет сообщена. А в конце игры пишется фальшивый счет и происходит совершенно безопасная передача нужной суммы денег. Никто не сможет их подслушать. Они вне подозрений.

– А что произойдет, если кто-то случайно что-то заметит?

– Они, наверное, были гораздо осторожнее во время войны, когда их могли повесить или расстрелять за шпионаж. Ну а кроме того, даже если я и заметил что-то странное, то ведь у меня все равно нет никаких доказательств. – Знаете, Гарри, это вы здорово придумали. Мне такое даже в голову не приходило, – он вытер нижнюю губу чистым носовым платком. – Можно сделать дыру в потолке, организовать наблюдение за игрой и раскрыть код. Правда, трудно это сделать в тайне от слуг, которые могут предупредить игроков. – Почему бы вам не арестовать одного из слуг под каким-нибудь предлогом и не попытаться обработать его?

– Мы уже пробовали, но ничего не вышло. Моему начальнику, полковнику Рису-Ли, не нравятся подобные методы. Он говорит, что таким образом мы выдаем и дискредитируем себя. Да и кроме того, они всегда молчат. Они слишком напуганы. Все, что мы можем сделать – угрожать тюрьмой. А наш противник может пообещать содрать с каждого из них шкуру, дюйм за дюймом. Это звучит убедительнее.

Мы проговорили в коридоре около получаса. Он не смог придумать никакого конструктивного плана. Я предложил сразу несколько, но лейтенант отклонил их, как совершенно неосуществимые. Кеймарк заявил, что я не дал ему достаточно улик, на основании которых, он мог бы задержать Ван Хосена, Венда и О'Делла.

– Дайте мне попробовать одну вещь, – сказал я наконец. – Вам это никак не повредит.

– Что именно?

– У меня есть приличная сумма денег. А для слуг она и вовсе покажется огромной. Я оставлю сидящему у входа слуге записку, в которой напишу, что если он хочет заработать, ему нужно зайти ко мне в номер в "Галли Фейс". Если он придет, возможно я смогу предложить ему достаточную сумму, чтобы он, сделав заявление в суде, смог бросить работу и уехать из города. Конечно, может случиться, что он не знает ничего, что стоило бы купить, но попробовать можно.

Кеймарк согласился. Я сел за столик и написал записку. Когда мы уходили, я вложил ее в коричневую ладонь молодого слуги. В записке было написано, чтобы он пришел ко мне после дежурства, как бы поздно не было. Мы вышли на улицу.

– Хотите, я помогу вам его допрашивать? – спросил Питер.

– Нет, спасибо. У вас слишком много официальных запретов. Не исключено, что мне придется припугнуть его, чтобы он стал поразговорчивее. Вы идите домой, а завтра утром я расскажу вам о том, что мне удастся узнать.

Мы расстались, и я пошел в отель, приготовившись к долгому ожиданию. Я ожидал прихода слуги с часа ночи. К трем он так и не пришел. Я прицепил к наружной стороны двери записку "Стучите громче" и лег спать. Когда я проснулся, солнце уже ярко светило над океаном. Записка так и висела на дверях номера. Я решил, что он оказался слишком запуган, чтобы прийти ко мне. Нам придется придумать другой подход, попытаться с другим слугой. Только теперь необходимо действовать осторожнее, потому что он мог предупредить заинтересованных людей о наших намерениях.

Я вызвал посыльного. Я хотел заказать завтрак в номер, перед тем как принять душ. Он вошел, и круглое лицо Фернандо выглядело мрачным, а большие широко раскрытые глаза блестели. Он наклонился и сказал:

– Большие неприятности в отеле, господин Гарри.

– Неприятности?

Он облизал губы и весь засветился от удовольствия, что может первым сообщить мне такую новость.

– Прошлой ночью у входа в отель зарезали парня, господин. Может быть, в час, а может в два часа ночи.

Он провел толстым пальцем по горлу и издал булькающий звук.

Я постарался, чтобы мой голос звучал без особого интереса.

– Полиция уже увезла труп?

– Нет, господин. Полиция у нас очень современная. У них есть фотоаппарат. Они дождались восхода солнца и сфотографировали покойника. Он еще лежит на траве рядом с отелем.

Я не стал заказывать завтрак и обошелся без душа. Быстро одевшись, я спустился вниз и медленно подошел к окну. Большая группа любопытных широким кольцом окружала что-то лежащее на траве. Создавалось впечатление, что зеваки уже давно так стоят. Зная восточное равнодушие к смерти, я заподозрил, что они смотрят на что-то очень впечатляющее.