Меня разбудил кот (сборник)

Пожар в распухающем затылке вернул меня к действительности. Только теперь я понял, во что влип. Я заскреб ногами, пытаясь подняться, скривился от боли, начал отползать на четвереньках. Мне нечего было опасаться этого человека, но его первые слова всплыли из памяти, и на волне эйфории от совершенного таинства я с необыкновенной скоростью просчитал варианты. По всему выходило, что надо поскорее убираться.

Я кое-как доковылял до двери подъезда, оглянулся – под аркой, словно в черной раме, виднелся силуэт неподвижно стоящего человека. И ослепительным костром стремительно разгорались среди раскидистых ветвей созревающие сгустки радуги.

Я начал карабкаться по лестнице, полностью забыв о лифте. Хлопнула дверь, по площадке прошлепали шаги. Головная боль окончательно добила меня. Я ухватился за перила, вцепился обеими руками, чтобы не покатиться вниз, рухнул на ступеньки и отключился.

– Что ж творится, Господи помилуй!

Я с трудом разобрал причитания старушки, медленно приходя в себя. Меня уже уложили поудобнее, оторвали скрюченные пальцы от перил. Резкий запах шибанул в нос – нашатырь. Слезы брызнули из глаз, я дернул головой, снова попадая под удар притаившейся боли. Сознание прояснилось.

– Ну как, внучек, полегче?

– Спасибо, – выдавил я.

– Ты с последнего что ли?

– Угу.

– А чего по лестнице-то?

– Не знаю.

– Бедненький… Ну давай уж я, старая, подсоблю. – Она наклонилась, кряхтя, потянула меня за руку. – Никто ведь не высунется, ироды, сидят в конурах своих!

Она снова запричитала, перебирая каждого жильца на площадке. Я разлепил глаза. Ох уж эта зависимость! Статистика чертова, которая все никак у меня не вырисовывается! У этого добрейшего, тщедушного божьего одуванчика, старушки, которая мне по пояс, так сгорбили ее годы, дерево – без единого цветка! Хоть бы маломальский бутон, и то была бы надежда. Но ведь я знаю – не успеет. Нипочем не успеет она дождаться, когда я смогу отплатить ей так, как она того заслуживает. Что я могу дать сейчас? Деньги? Продукты? О здоровье справляться каждый день? Ей уже ангелы шепчут, куда уж мне соваться! И за что мне такое наказание?

Мы доволоклись до лифта, я ударил по кнопке вызова. Она отпустила мой локоть, скорее это я ее вел, чем она помогала мне. Но что творилось в моей душе! Я упал на колени, чтобы быть на уровне ее лица.

– Спасибо. Если бы я мог…

– Совсем тебе плохо, родимый. – Она покачала головой. – Езжай-ка ты к себе, авось дотянешь. Я уж не пойду, тяжело.

– Вы даже не представляете… – промямлил я сквозь слезы.

Лифт распахнул дверь.

– Дай Бог тебе здоровья, – сказала старушка, и снова начала: – Что же это творится-то, Господи…

Не осталось у меня сил выносить это мучение. Я ввалился в кабину, ткнул в кнопку этажа, и сосредоточился на том, чтобы при подъеме не стошнило. Все вокруг плыло, качалось, скрежетало. Как попал в квартиру, уже совсем не помню, да и не важно это.

Я брел мимо метро сквозь начинающий редеть дождь и прокручивал в голове этот эпизод. Не было с тех пор со мной ничего подобного. Почти стерлось и это, смешалось с чередой множества пробуждений, сотворенных мной после того случая. Каждый раз нарушалась начавшая было выстраиваться закономерность, все откатывалось к тому, что есть люди, и есть деревья у них в головах. И есть человек, у которого дерева нет.

Я заметил алую вспышку, когда до нее еще было очень далеко. Она мелькнула впереди, похожая на яркий осенний клен среди зеленого леса, и меня потащило к ней, словно магнитом. Из метро, пульсируя в такт прибывающим поездам, выплескивалась толпа. Я попал в самую гущу, боролся с потоком, прорывался вслед за сиянием. Когда стало свободнее, я смог разглядеть обладательницу сокровища – щупленькая девчушка, наверное из института, как и я, шла одна.

Она быстро шагала, уверенно заныривая в свободные пространства между людьми, я едва за ней поспевал. Молодец, все делает правильно. В такой час нельзя задерживаться, плестись нога за ногу, лучше поскорее домой, а там и отдохнуть. Все торопятся к семьям, главное – не выделяться из толпы, не привлекать внимание всяких обормотов.

Уже начиная ощущать притяжение цветов, я успел задуматься: это может оказаться очень сложным. Мне никогда не доводилось пробуждать дерево в таких условиях. Я ведь обычно выбираю места, где много людей, так вероятность больше. Час пик, толпы на тротуаре, в метро, в автобусах. Мне же нужен очень короткий контакт, не всегда даже физический, часто хватает лишь слова или взгляда. А сейчас получается так, что до решающего момента есть время, и это страшно, потому что я могу не успеть. Я подозревал, что рано или поздно окажусь в такой ситуации. И теперь понял, как мне везло до сих пор. Сейчас, когда до пробуждения оставалось совсем недолго, а я уже болтался как рыба на крючке, мысль о том, что все может сорваться, вызвала во мне дрожь.

Я должен успеть!

Я ускорил шаг, замелькали лица, любые другие деревья стали казаться какими-то недоразвитыми, не заслуживающими внимания. Наткнулся на кого-то, меня громко окликнули, злобно, требовательно. Но я сейчас слабо понимал смысл слов.