Меня все это больше не е… Ранние годы Игоря Чекомазова

Но война с ложью – священная война, а на войне, как известно, все средства хороши… И вот в один прекрасный день, вместо очередного «Иди на работу с радостью», на проходной родного завода появилось следующее:

Я знаю, поздно или рано

Придет анархия баранов.

Она родится в дальних странах,

И не покажется нам странной.

1988

Эта битва была недолгой… Поступил звонок куда надо… Так в жизни Игоря начался новый этап.

Районная психиатрическая

Районная психиатрическая лечебница стала временным пристанищем Игоря зимой 1989 года. Уже позже, в 1991, он с иронией вспоминает тот период.

Как в разговоре, между слов,

Однажды я себе позволил о чем-то лишнее сказать.

Все было быстро – и диагноз был суров

Меня определили куда надо. Была железная кровать.

***

В печальной, серой, злой юдоли,

Я оказался поневоле,

Там я страдал, мечтая сесть за стол,

И там был познан мною галоперидол.

***

– Но я здоров!!! – орал благим я матом.

– Успокойтесь – седой мне доктор говорил,

– Вы живы. Я же не патологоанатом.

Потом вбежали санитары… Сейчас об этом я почти забыл.

***

Рубашка, психотропы, сера… Ночами психи выли.

Я молчал. Чуть сам не тронулся – не буду врать.

Мелком за дверью я начал Мону Лизу рисовать.

Потом ее стирали, меня били

Снова сера… Я начинал опять…

***

Не раз ходил я к главврачу

Все по-хорошему сначала – сяду, помолчу,

Скажу ему, мол, извините, уже не те года,

Потом скандалить начал и уже тогда

Грозился руки наложить, кричал, что не шучу…

***

Пусть не найду здесь ничего острее пуговиц, я знаю,

но я читал – и это факт из жизни древних самураев,

Что если сильно постараться и откусить себе язык,

То очень даже много шансов на безболезненный кирдык.

1991

Но первое время Игорю, конечно, было не до шуток. Такой несвободы в своей жизни он больше никогда не ощущал.

С улыбкой охуевшей шмары

Судьба транслирует кошмары,

Боль корчей и маразм угара –

все тлен. Когда б не санитары,

Жизнь здесь могла бы быть терпимой,

Но окрик злой, как выстрел в спину,

Спешит фатальною турбиной

Смешать тебя с говном и тиной.

Да. здесь ты просто недоличность,

Здесь не решает дел наличность,

И лишь с пейзажем органичность

Способна что-то дать… Привычность -

Хороший козырь, но не в этом дело.

Когда в висках кровь бьется оголтело,

И пропадает из контекста тело –

Вот это жуть. Мне это надоело.

1989

Если бы не украденный в ординаторской блокнот, ему даже некуда было бы записывать свои стихи. Позднее этот огромный блокнот станет в некотором смысле его визитной карточкой.

Но ничто не может продолжаться вечно. В один из теплых весенних дней Игорю удается организовать побег.

Все было тщетно – врач молчал,

И ухмыляясь, все больше дозы назначал.

Бежали дни – и я смирился остаться здесь на много лет

Как вдруг однажды на прогулке увидел я надежды свет.

***

Услышал я, как за забором беседа шла – пропал билет!

На Крайний Север должен ехать один прославленный поэт

К нему рабочая бригада должна подъехать из Москвы,

Все очень смелые ребята. Вот только умер он – увы!

***

Он денег стоит, только взят по брони,

Тут только ехать – хоть езжай самой

Оплачен поезд, теплоход и на еду талоны,..

Потом молчание – и я нетерпеливо уже качаю головой.

– А что билет? Билет тот у ребят.

Пред ними двери открывает Норильский горный комбинат.

1991

Так Игорь оказывается в Норильске. Как он смог туда попасть без документов в больничном халате – так до сих пор и осталось загадкой. Почти три года он провел там…

В самом суровом городе Советского Союза

Это были три года вызова, три года переосмысления прожитого, три года познания неочевидных вещей.

Как все ужасно стало тихо

Здесь только смерть – такой вам результат

И тараканы мрут – такое лихо

И все что было, не вернуть назад.

***

Работать я могу – мне хоть сейчас на шахту

Пусть даже бесполезен и убог

И там, и тут рутиной вечной вахты

Звенящий вечный зов я позабыть не смог

***

Когда-нибудь я может быть растаю,

Замерзший в этой вечной мерзлоте,

Я здесь не ради денег – это знаю,

И понимаю – здесь условия не те.

***

Как близко все – и нет вещей неважных,

Как будто с гор спустился и живешь,

Но пусто здесь – и это очень страшно,

То скука заедает, то бросает в дрожь.

***

Меня кручина эта не сломает,

Пусть долог сон – когда-то я проснусь.

И где бы ни был я – я это знаю,

Сюда я обязательно вернусь.

1990

Здесь с новой силой Игорь взялся за «Параномику». На сей раз под его ударом оказались философы. Сократ…

Ты знал, что ничего не знаешь,

А я не знаю ни хуя,

Горбатых много. А ты знаешь,

Что эта чаша не твоя?

***

Умолкли в зале опустелом

Все разговоры ни о чем,

Идут года, и между делом.

Ты что-то прячешь под плащом

1990

Гераклит…

Я не вошел в ту реку дважды,

Но видел в жизни много рек.

И где-нибудь всплыву однажды,

Простой, как пробка, человек.

***

Тот опыт хоть и не удался,

Но я и глазом не моргнул.

В одних я сладостно купался,

В других – отчаянно тонул.

1990

Декарту…

Сказав «Cogito ergo sum»

Ты породил немало дум,

Оценок, споров, тем, суждений

И всевозможных впечатлений.

***

Меня пугает дуб тенистый.

Раз существует – значит мыслит.

Да, братцы, вот достойный шанс

На когнитивный диссонанс

1991

Канту…

Когда смотрю на вещь-в-себе