Меня зовут Аглая

Мама сказала, что деньги – не проблема, она как раз выиграла процесс и получит приличный гонорар. Но ей кажется, мы еще маленькие, чтобы путешествовать самостоятельно. Все так говорили, сказал папа, но классная заверила, с этим проблем не будет, у немцев прекрасно все организовано, да и двое наших учителей поедут. Главное, чтобы никто не нарушал дисциплину, а наш класс – самый дисциплинированный, поэтому его и выбрали.

Надо же, первый раз такое слышу! А на уроках говорят, что мы разболтанные и что дисциплина у нас хромает. Никогда не догадаешься, что у учителей на уме!

Я поклялась маме, что ни на столечко не нарушу проклятую дисциплину и за всю поездку ни на шаг не отойду от классной. А еще, что не буду есть мороженое, пить «химию» и разбрасывать свои вещи. И звонить буду каждый день, или эсэмэски присылать. И даже что за все время поездки Кристинку Крысей ни разу не назову, пусть она меня как хочет называет. В общем, родители дали свое согласие.

На следующий день только и разговоров было о поездке. Максим уговорил родителей сдвинуть отпуск, чтобы, вернувшись из Германии, успеть поехать с ними в Грецию. Андрей поклялся, что ничего в поездке не потеряет и не забудет, научится быть собранным и внимательным. Рита очень хотела в Красноярск, но полетит туда позже, а сначала с нами. Ванины родители очень обрадовались, они как раз собирались проведать друзей, так что они заберут Ваню в Берлине и поедут все вместе дальше. Дениса родители сначала не хотели отпускать из-за его астмы, но учительница с мамой долго отдельно разговаривала, говорила, что он не должен чувствовать себя больным, тогда и поправится быстрее. А если уж понадобится, необходимую помощь в Германии быстро окажут. Марик канючил весь вечер, и в конце уговорил родителей отпустить его сначала в Германию, а уже потом в Израиль к дяде Марку. В Израиле Марик был сто раз, а в Германии никогда.

Машка дала такие же страшные клятвы, как я, даже больше, так что в конце концов и ее отпустили. Рубен пообещал исправить двойки и никогда больше их не получать. Соврал, конечно, но с этим он потом будет разбираться. Тоню тоже отпустили под честное слово. Фариду родители сказали, что, если надо, денег займут, но он поедет, потому что это важно для образования. Лида пообещала каждый день читать молитвенное правило для путешествующих. Не думаю, что это так уж трудно, я тоже, когда засыпаю, «Отче наш» повторяю, меня бабушка научила. Крысю (еще пока можно так ее называть) отпустили, как и всех, с условиями, зато пообещали купить новые вещи для Германии. Везет же людям! В общем, все вместе поедем, здорово!

В этот день после уроков у меня был факультатив по истории мировой культуры. «Факультатив» значит, что ходить на него вовсе не обязательно и отметок за него не ставят. Это, как сказала классная, «для расширения нашего культурного кругозора». В классе сначала все бросились расширять кругозор, а после зимних каникул остались только я и Ваня. Но сегодня и Вани не было, его дома гости ждали.

На факультатив учительница приносит разные альбомы и папки с иллюстрациями. Сегодня тяжеленных альбомов не было, только несколько тоненьких папок, и Изабелла Олеговна попросила меня вернуть их в библиотеку. Ей уходить нужно было срочно.

Вход в библиотеку у нас в углу за лестницей, там еще диванчик стоит. На диванчике сидел Вадик, маму, наверное, ждал. Я решила на обратном пути поговорить с ним, может, мобильник удастся вручить деликатно, как мама советовала.

Подойдя поближе, я увидела, что Вадик плачет. Он плакал абсолютно беззвучно, только слезы катились одна за другой непрерывно.

– Ты чего? – глупо спросила я. Так он мне и скажет, как же. Мужчины обычно прячут чувства.

Вадик буркнул что-то вроде «Отстань!», встал и быстро пошел к выходу. Я бросилась за ним.

– Да подожди ты! Может, помощь какая нужна? Может, исправить можно?

Мама говорит, что безвыходных ситуаций почти не бывает, всегда можно что-то исправить, надо только очень постараться.

– Ничего тут не исправишь, – махнул рукой Вадик и ускорил шаг.

И тут до меня дошло. Сегодня, когда все взахлеб говорили о предстоящей поездке, об обещаниях и клятвах, данных родителям, Вадик сидел и молчал.

За весь день он, похоже, не проронил ни слова. И лицо у него было какое-то перевернутое.

Я вернулась в библиотеку. Мама Вадика сидела за одним из читательских столов и что-то считала на калькуляторе.

– Елена Андреевна, а Вадик поедет в Германию?

– Нет, Глашенька, не поедет, у нас другие планы.

– Какие планы, когда такая поездка?! Весь класс поедет, все-все.

Мама Вадика сняла очки и внимательно на меня посмотрела.

– Понимаешь, Глаша, люди ведь живут по-разному. Для нас с Вадиком тридцать пять тысяч – это очень большие деньги, у нас их просто нет. А если б были, мы бы, наверное, потратили их на более необходимое.

– Какие тридцать пять тысяч? Там всего восемьсот пятьдесят евро нужно!

Мама Вадика улыбнулась.

– А это и есть тридцать пять тысяч, только в рублях. Больше, чем моя зарплата за целый месяц.