Меня зовут Аглая

Домой я шла очень медленно. Вся радость от будущей поездки куда-то улетучилась. Ужасно несправедливо, что один-единственный человек из класса не поедет со всеми просто потому, что у него нет денег. Но ведь нас-то целый класс! Неужели нельзя Вадику помочь?

Самодеятельность

На следующий день в школе я рассказала ребятам про Вадика.

– Да, нехорошо получается, – сказал Ваня. – Как-то несправедливо.

– А что тут можно сделать? – сказала Машка.

– Весь вопрос в деньгах, – сказала Рита.

– Но деньги ведь можно найти, – сказал Максим. – Я, например, с прошлой поездки в Испанию сто пятьдесят евро заныкал. Родители давали на мороженое и аттракционы. Я вообще-то на парашютный прыжок коплю, но там все равно с восемнадцати, успею еще скопить.

Марик сказал, что у него есть сто долларов. В прошлом году в Израиле дядя Марк дал ему деньги, чтобы Марик купил диски с еврейскими песнями и слушал их в Москве. Марик деньги взял, а диски не купил, потому что еврейские песни ему без разницы. Марик любит этно-джаз, а еще Макаревича.

– Но я только в долг могу дать, – сказал Марик. – Если приедет Горан Брегович с оркестром, мне очень надо на концерт попасть.

– Там разберемся, – сказал Максим.

Рита сказала, что копит на собаку, у нее уже две тысячи рублей, получается почти пятьдесят евро.

– Что, так со всех и будем собирать? – спросила Машка.

Видно было, что Машку душит жаба. Вчера она сказала, что хочет купить в Германии настоящую кожаную куртку и еще крутые джинсы. Об одежде Машка может часами говорить, это у нее пунктик. Меня одежда не волнует. Мне бабушкиного хватает, она мне из каждой командировки привозит что-нибудь интересное. Машка из-за этого мне страшно завидует.

– Со всех нельзя, – сказал Ваня. – Некрасиво получится, и Вадик может обидеться. Это мы между собой должны решить. Мы же перед ним виноваты.

– Но у меня денег нет, – сказала Машка.

Мне кажется, она соврала. Похоже, на куртку у нее уже кое-что отложено.

Ваня сказал, что у него тоже денег нет, но он попробует попросить у родителей. В крайнем случае, можно продать «айфон», он дорогой. Вот только родителям придется соврать, что потерял, а это неприятно. Ваня правда никогда не врет, я такого не помню.

Денег не было и у меня. Зато была бабочка из чистого золота, вся такая ажурная, с рубиновыми глазками. Ее можно носить как брошку, как кулончик и даже как заколку в волосах. Прабабушка подарила мне ее за окончание начальной школы. Еще у меня есть серебряная ложка, которую подарила крестная. Но ложка лежит вместе с другими в посудном шкафу, там мама сразу заметит пропажу. А бабочка в моем шкафу лежит в коробочке. Очень удобно, можно ее вынуть, продать, а коробочку оставить, никто ничего не заметит.

– Подарок прабабушки продавать жалко, – задумчиво сказал Максим. – Вот у меня ни прабабушки, ни прадедушки нет, а ордена их остались. Они у папы в специальной шкатулке лежат. Он сказал, что когда я вырасту, передаст их мне, чтобы я передал их своим детям. Это память.

Еще Максим сказал, что родители обязательно дадут нам сколько-нибудь с собой на карманные расходы. Можно эти деньги вперед попросить, но придется объяснить, зачем.

Вечером я спросила маму, даст ли она мне денег с собой в Германию, и сколько.

– Дам, конечно, – сказала мама. – Евро двести, не больше. Все равно ты на ерунду потратишь. Но в школе, наверное, скажут, сколько надо.

Я спросила, не может ли мама дать мне эти деньги прямо сейчас. Она вся как-то напряглась и спросила зачем. Пришлось объяснить. Мама сказала, что мы молодцы, и очень хорошо, что по-настоящему переживаем за товарища, но вообще-то такие вопросы решают по-другому. И что наша самодеятельность ее очень огорчила. Хорошо еще, про бабочку я ей ничего не сказала.

Вечером папа заперся в спальне и о чем-то долго говорил по телефону.

А утром все разрешилось. Оказалось, что большая русско-немецкая фирма, где Ванин папа главный директор, планировала сделать для нас дополнительно интересную программу, чтоб первая наша поездка в Германию всем запомнилась. Теперь этой программы будет меньше, зато они оплатят пребывание Вадика. А папа Максима, он в «Аэрофлоте» работает, купит Вадику билет по самому выгодному тарифу. Здорово все получилось!

На перемене ко мне подошла мама Вадика.

– Знаю, Глаша, что без тебя ничего бы не было. Спасибо тебе.

Я сказала, что вообще ни при чем. Взрослые все решают сами, а нас только ругают, особенно за «самодеятельность». Тут я вспомнила про Ванин мобильник, порылась в рюкзаке и вручила ей со словами:

– Вот, он у нас бесхозный. А Вадику понадобится в поездке.

Не самый лучший текст, конечно. И не самый деликатный. Но уж как получилось.

Вечером я подслушала родительский разговор.

– Правильно, конечно, мы Глашку воспитываем , – вздохнув, сказала мама. – Но как же ей трудно в жизни придется!

– Ничего, – сказал папа. – Может, и жизнь тогда немножко другая будет.

День Победы