Меня зовут Астрид!

Мы с Марьям ужинали одни. Дома у нас никогда такого не бывает. Мы всегда едим вместе, так нравится маме, ей всё время нужно общество. Папа даже не может почитать газету за столом, мама её тут же выхватывает и требует, чтобы он с ней поговорил. Ну и само собой, за ужином стоит жуткий гам: все говорят, перебивая друг дружку, смеются, кричат, плачут и всё такое, а то вдруг спохватываются, что еда закончилась. Но лучше уж так, чем как у Марьям.

Я была рада вновь подняться к ней в комнату и устроиться там.

— Какой фильм хочешь посмотреть? — спросила Марьям, включая Netflix.

— «Фрост», — сказала я, потому что дома у нас этого фильма нет.

— Я его уже тыщу раз видела. Ну ладно, — согласилась Марьям.

Мы ели чипсы с укропом и смотрели «Фрост». Через полчаса Гудис сделал лужу на ковровом покрытии.

— Ой! — засмеялись мы.

Но мама Марьям не считала, что это смешно. Она страшно рассердилась. Принесла бутылку чистящего средства и сказала строго:

— Надо выводить собаку, если замечаешь, что ей нужно пописать.

Она вся обвздыхалась, пока оттирала ковёр чистящим средством.

— Мы почти целый день были на улице, — сказала Марьям.

— Здесь щенка теперь оставлять нельзя, он может снова надуть, — сказала мама. — Я заберу его вниз.

Гудис ушёл, а запах чистящего средства остался. И в комнате стало не так уютно. Мне кажется, мама Марьям слишком строгая.

Посреди фильма вошёл папа Марьям. От него пахло сигарой, и он тоже выглядел очень строгим.

— Пора ложиться спать, — сказал он.

Я опешила. Мы ещё не досмотрели фильм, да к тому же была суббота.

— Папа, фильм ещё не закончился, — надулась Марьям.

— Досмотрите завтра, — хмуро ответил он.

Когда я услышала этот голос, то представила бумагу, покрытую толстым слоем пыли. Папин голос — это волнистая тёмно-коричневая линия. Мамин — красная и немного потоньше. Такие голоса мне нравятся, а пыльные — нет.

Мы не посмели ослушаться, почистили зубы и улеглись на диван-кровать.

На подоконнике горел ночник, в остальной комнате было темно. Внизу было тихо.

Я люблю тишину, но эта мне ничуточки не нравилась. Словно она скрывала что-то нехорошее. Какая-то она была странная.

Дома у нас по субботам никогда не бывает совсем тихо. Мама и папа полуночничают на кухне. Иногда Данте приводит Софию, или Юлле с приятелями смотрят у нас телевизор, или мама с папой принимают гостей, которые тоже засиживаются допоздна да ещё и подкрепляются на дорожку.

Мне нравятся такие ночные посиделки. Если я вдруг проснусь посреди ночи, то могу спуститься на кухню и тоже подкрепиться чем-нибудь вкусным. Мама и папа никогда мне не запретят.

Я вспомнила о маме и папе, а ещё о своём плюшевом Топе. И вдруг мне так захотелось домой.

— Марьям! — позвала я.

Она не отвечала. В темноте я разглядела, что она заснула.

— Марьям!

Она не пошевелилась.

Тогда я осторожно выбралась из постели и открыла дверь. Внизу горел слабый свет. Я спустилась по лестнице. Гудис услышал меня и залаял. Я обрадовалась ему как лучшему другу.

— Привет! — прошептала я.

Я не знала, где мама и папа Марьям, но увидела, что свет идёт из кабинета. Хоть мне и было страшно, но я постучала.

Гудис пробрался в узкую щелку в раздвижных дверях.

— Да? — услышала я грубый голос из комнаты.

Я вошла. Папа Марьям сидел перед компьютером, пыхтел сигарой и пил что-то похожее на виски. Он работал так поздно! Вечером в субботу!

— Я хочу домой, — сказала я.

— Ты не можешь заснуть? — спросил он.

Вопрос прозвучал не строго, но и не по-доброму.

— Нет. Пусть папа меня заберёт.

Папа Марьям взял мобильник и позвонил моему папе.

— У меня здесь юная дама в ночной сорочке, она просит её забрать, — сказал он странным голосом.

Он пыхтел сигарой, пока говорил, и на нас с Гудисом летели большие вонючие кольца дыма. Фу!

Спустя полчаса приехало такси. Папа вышел и забрал меня. Он лишь очень быстро поздоровался с папой Марьям.

Мама осталась на вечеринке. Когда мы приехали домой, папа разрешил мне залезть в его кровать. На нём была львиная пижама. Мне нравится этот узор и то, что от пижамы пахнет папой. Я лежала и вдыхала этот запах.

— Что ж, я всё-таки успел заехать в гости и съесть несколько канапе. Половина десятого, не так плохо, — приговаривал он. — Но как же от тебя табаком разит! Можно подумать, это ты была на вечеринке.

Я ничего не ответила, просто радовалась: хорошо, что у меня такой папа, а не как у Марьям.

Глава 13

На следующее утро я лежала совершенно одна на полу в нашей с Бланкой комнате. Я устроила себе долгий час размышлений с погружением и думала о том, что хорошо было бы в следующем полугодии научиться играть на барабанах, получить отдельную комнату и перестать ходить на продлёнку, а ещё — о странной причёске Гины и милом щенке по кличке Гудис. Небо было синее-пресинее, в распахнутое окно слышен щебет птиц — на вишне поют-заливаются. Наступила весна, моё любимое время года, как лето и осень. Я люблю весну за то, что улицы становятся чистыми, мы с Бланкой можем по вечерам кататься на велосипедах, и вообще всё вокруг оживает.