Меня зовут Джейн

– А я считаю, что нам пора возвращаться домой и что мы ей больше не нужны, – обиженным тоном проговорила Лиза. – В лучшем случае она попытается завтра с нами расплатиться, думаю, это в ее характере – не чувствовать себя кому-то обязанной. И потом придумает какую-нибудь причину, чтобы как можно скорее с нами расстаться.

– Лиза, ты никогда не была такой чувствительной и эмоциональной. Какая тебе разница, что с ней будет дальше? Попросит нас о помощи – хорошо. Не попросит – вернемся домой. Это же просто наша работа!

– Да нет, Глаша… Ладно… Слышишь шаги? Это Джейн поднимается… Иди к себе. Завтра будет новый день. Утро вечера мудренее.

14. 2009 г., Лондон

Даниэль Лавджой заглянул на кухню, где готовился завтрак для постояльцев гостиницы, и вновь поймал себя на том, что даже работа, в которой он прежде находил успокоение, теперь раздражает его. Душевную неразбериху и тревогу, связанную с исчезновением Джейн, которые он пытался заглушить порядком внешним, отдавая себя целиком работе, побороть так и не удалось. И если сначала он только злился на нее за то, что она отправилась в путешествие, о котором как-то упомянула вскользь, не предупредив его и не позволив ему проводить ее до аэропорта, то теперь в его душе прочно поселилась тревога. Он даже помнил точно тот день, когда его что-то кольнуло в сердце – это произошло в день ее рождения, на который его так и не пригласили. Он знал, что этот день Джейн по обыкновению проведет одна, что этот день будет похож на остальные, на его взгляд, однообразные и безрадостные дни ее жизни. Джейн не любила праздников, считала, что жизнь – это уже праздник и что все эти подарки-шампанское – причуды людей, которые хотят напомнить своим близким и друзьям о себе. День рождения придумали эгоцентрики – так считала Джейн, которая не нуждалась во внимании к своей персоне со стороны окружающих. Любой человек, склонный страдать от одиночества, позавидовал бы ее внутренней гармонии и покою, который царил в ее душе.

Сказать, что Джейн бесчувственная, Лавджой не мог. Она тонкая и чувствительная натура, о чем свидетельствуют ее, пока еще не изданные, но, несомненно, талантливо написанные книги. Да и книги-то все – сплошь сентиментальные, тонкие, полные любви и страсти. По мнению Лавджоя, своим тихим творчеством, не претендующим на мировую известность или даже на элементарное признание, Джейн как бы компенсирует внешнее отсутствие эмоциональности. То есть внутри она страстная и пылкая натура, внешне же – холодная и спокойная девушка, живущая в полном ладу с собой и не стремящаяся что-либо менять в своей жизни.

– Глэдис, у вас пережарился бекон, и миссис Йондж будет недовольна. У нее и так проблемы с зубными протезами, – бросил он кухарке, отлично понимая, что просто придирается к ней и что на самом деле бекон еще не дожарен, и что Глэдис поймет, что он срывает на ней свое раздражение. И от этого ему стало еще хуже. Тем более что к Глэдис он всегда относился с уважением и ценил ее профессиональные и человеческие качества.

– Мистер Лавджой, от мисс Чедвик нет известий? – спросила она, не глядя на него, маявшегося на пороге кухни. Кухарка стояла возле плиты и следила за жарившимся беконом с вилкой в руке. Тон ее голоса был не насмешливым, каким мог бы быть после сделанного ей замечания, а, напротив, добрым, полным сочувствия и понимания.

– Нет, Глэдис, и вы прекрасно об этом знаете. Мисс Чедвик отправилась в путешествие, никому не сказав, куда отправляется. Я предполагаю, что в Москву, где живет ее кузен и где они давно уже собираются встретиться, чтобы отправиться в Петербург по каким-то своим, родственным делам. Кажется, у них там родня со стороны матери мисс Чедвик. Но точно я ничего сказать не могу.

– Если так, как вы говорите, мистер Лавджой, то она вернется. Мисс Джейн никогда не отлучалась надолго из Лондона. Она вообще домоседка, и вам это отлично известно. Думаю, что когда мистер Чедвик, ее дядя, умирал, он отдал какие-то распоряжения, касающиеся наследства в России. Думаю, вы слышали, что его предки жили в России еще до революции и принадлежали к дворянскому роду. Поэтому Джейн и уехала так неожиданно для вас и без предупреждения. Она всего лишь выполняла волю своего дяди.

– Откуда вам все это известно, Глэдис?

– Я же работала в их доме, пока мистер Чедвик не купил этот пансион, «Рыжая белка», куда и пригласил меня работать кухаркой. Может, я и не рассказала бы вам всего этого, если бы не видела, как вы страдаете, как переживаете по поводу этой поездки Джейн. Это не мое, конечно, дело, но мне кажется, что мисс Джейн очень привязана к вам.

– Глэдис! – воскликнул Лавджой и вернулся на кухню, встал за спиной кухарки, сжав кулаки. – Вечно вы лезете не в свое дело!