Меня зовут Гоша: история сироты

После всех этих историй с приемными семьями, которые приходили, а потом уходили, никто из них у нас, конечно, доверия не вызывал. Между собой мы всегда говорили, что сирот забирают только для того, чтобы получать на них деньги от государства. А иначе зачем мы им нужны, если от нас даже родные родители отказались? Большинство воспитателей нам про «берут ради денег» рассказывали. Какие-то страшные истории описывали в красках. И у нас в голове, как я понял потом, сложилась немного странная картина. Мы думали, что все приемные родители хотят взять детей-инвалидов, потому что за них много платят. Малышей тоже охотно берут именно поэтому – пособия на них большие. А вот подростков, даже здоровых, брать не хочет никто, потому что платят мало – намного меньше, чем за малышей. Кстати, про богатые семьи мы думали то же самое – хотят взять сироту из-за денег. А что? Денег много не бывает. Конечно, нам в голову не приходило, что деньги эти, пособия, будут уходить в семье на нас. Что еда, одежда, а тем более медицина и образование стоят дорого. Что существуют еще коммунальные платежи и многие другие расходы. Не было таких мыслей. Нам же в баторе еда доставалась бесплатно, одежду тоже приносили даром, мы жили на всем готовом. Не знали, что бывает по-другому, что за каждую мелочь надо платить. Так что нам казалось, семья получит деньги на сироту, положит их себе в карман и станет еще богаче. Поэтому и рыщут все приемные родители в поисках малышей, за которых дают большие деньги. Я только потом узнал, что все это совсем не так. Как раз-таки пособие на подростка-сироту больше, чем на малыша, чуть ли не в два раза. Но все равно сирот старшего возраста мало кто берет. Потому что есть еще причина – мы уже тогда о ней тоже думали и вот в этом не ошибались. Вторая причина – это жизненный «багаж», который у каждого из нас за спиной. Мы уже такие, пожившие. Повидавшие. А мелких разбирают, потому что они, типа, новенькие. Хорошенькие. В них еще можно много всего вложить и слепить что угодно. А из нас попробуй лепить. Себе дороже!

Короче говоря, понятно, что в семью путь мне был закрыт. Но в то же время, в глубине души, я на какое-то чудо еще надеялся. Потому что страшно боялся выходить из детского дома. Скоро шестнадцать, еще два года, и выпуск. А что там за воротами? Я не знал. Понятия не имел, как там жить. И была все-таки глубоко-глубоко искра надежды, что найдутся люди, которые направят меня, найдут мне работу или чем-то еще помогут. Когда эти бизнесмены пришли, я как раз и подумал: «Вот! Вот они мне помогут, организуют мое будущее, найдут работу, дадут наследство». То есть мысли были такие. А не как в детстве: «Ооооо, семья, мамино тепло, забота, любовь, семейный очаг». Это уже пропало бесследно лет в десять-одиннадцать. Осталось в моем прошлом, в котором ничего подобного так и не случилось.

А, еще забыл толком рассказать про то, каких я хотел родителей. Конечно, они должны были быть молодыми. Важный критерий, потому что нужно оказаться с детьми на одной волне. А к пожилым – где-то за сорок-пятьдесят – я уже вообще ни за что идти не хотел. Вижу морщины, и сразу мысли: «Мне будет не о чем с ней говорить. Какая еще прогулка?! Нет, пожалуйста, не надо. Я даже не знаю, как с ней общаться и о чем. О Боге? Нет, спасибо! Это не ко мне». Еще я никогда не хотел попасть к людям религиозным. К тем, кто будет водить в церковь, заставлять молиться, креститься. У меня в классе все этого боялись, да и в целом в баторе желающих попасть в такую семью практически не было. И еще одно важное условие – конечно, родители должны быть богатыми. Собственно, у всех сирот в нашем баторе требования были такими. Подходящими считались добрые мамы – это мы считывали по глазам, по интонациям, по тембру голоса, по тому, как они обращались к нам. На мужчин, кстати, практически внимания не обращали. Всегда было важнее, какая женщина. Лично я только на женщину всегда смотрел. Потому что женщина в этом деле важнее мужчины. Я всегда изучал ее взгляд. Надо, чтобы добрый и нежный. Смотрел, чтобы губы мягкие, красивые, а не злобной ниточкой. Смотрел на руки – если плавные и изящные, то подходит. Мне всегда нравились какие-то восточные нотки в запястьях, в кистях. Руки и жесты почему-то мне всегда были очень важны. Вспыльчивый человек делает много резких движений руками. Это я по себе знаю. Как только видел такое у женщин, думал: «Нет, спасибо!» А если у нее с глазами, губами и руками все хорошо, то я делал вывод, что она добрая и хорошая. Тогда, думал я, и муж у нее тоже нормальный.

Вот такая вот прикладная сиротская психология.

Глава 28 Родственнички

Примерно в то же время, когда от меня отказалась семья бизнесменов, в жизни у меня случилось кое-что интересное: нашлись мои старшие братья. Одного звали Сергей Гынжу, а второго я уже не помню как. Кажется, Игорем.