Меня зовут I-45

– Наверное, я вся в нем, да? – пробормотала она и смутилась, услышав смех Энцо.

– На тебе не заметно. Ты сама как сахар.

И что ответить на такое? I-45 нащупала перила и заторопилась обратно в булочную.

Иногда казалось, что это происходило не с ней. Что совсем не ее взяли на работу на верхнем уровне Четвертой курии, дали денег и комнату в общежитии. И совсем не ее опекал сильный и добрый парень, похожий на бродячего пса.

Такого счастья она не испытывала никогда. Лучшие дни ее жизни.

* * *

Иногда Энцо ловил себя на мысли, что проживает лучшие дни своей жизни.

В булочной на Тициановом проспекте они устроились неплохо. Он перебирал сломанные детали в подвальной каморке, калибровал печи, чинил упаковочные машины, которые любили съедать бумагу, да так, что часть корпуса приходилось снимать. Новые машины хозяин производства покупать отказывался. Выходец из не очень богатой патрицианской семьи старался экономить на всем.

Малая заправляла мешалки для теста. Облизывала испачканные ванильной смесью пальцы, когда думала, что рядом никого нет. Вся в муке, которая удивительно подходила ее прозрачной коже, глазам и белым волосам. Казалось, она сама была слеплена из ванильного теста; кукла тонкой работы.

Так Энцо и запомнил эти дни: спокойные, с запахом ванили и машинной смазки. С ранними подъемами, тихим смехом, прогулкой от общежития до работы, цепкими пальцами на его локте. С разговорами; Энцо любил описывать все, что видел по дороге. Чувствовал себя гордым старшим братом, когда учил Малую, как следовало себя вести. Куда бить, когда хватают за руку.

Такие были дни. Предсказуемые и уютно скучные.

Пока уют не нарушил гость.

* * *

– Здорово, – оскалился Егерь, привалившись на дверной косяк. Автоматическая створка долго думала, закрываться или нет, после чего мигнула индикатором и замерла в режиме ожидания.

В том же режиме замер и Энцо, чувствуя, как неприятный холодок взбирается по ногам. Он отложил чип, настройкой которого занимался, и свернул манипуляторы.

– Хорошо устроился. – Егерь тронул свисающую со стеллажа связку чипов. – В булочной, надо же. И в Четвертой курии. Аларих как узнал, сразу послал меня к тебе.

– И зачем? – Энцо подобрался на стуле. Ногами нащупал опору, чтобы быстро вскочить; сдвинул руку к лазерному резаку, который, весьма кстати, лежал рядом, под ворохом металлических стружек. С «Псами Свободы» стоило быть настороже.

– За булочками, ясен пень! – Егерь лающе рассмеялся. – Дело есть.

Энцо мотнул головой.

– Теперь с имплантами не бегаю. Передай Алариху, что я отдам всю сумму. Нужно время. Мы договаривались.

Он вживлял новую руку не для того, чтобы снова загреметь в крио.

Егерь прошелся вдоль стеллажей, что тянулись вдоль стен мастерской. Заглянул под крышку короба с крепежами, постучал по пластиковому боку. Хитро усмехнулся и с размаха уселся на стул напротив, раскинув длинные ноги. С ботинок посыпалась грязь.

– Ну это уж не тебе решать, когда и чем долг отдавать, ага? И я не про взлом говорю. Аларих выходит на местный рынок. В этом округе есть ребята, которым позарез нужны «жуки», – он указал на личный чип под кожей на запястье. – Но мы с ними пересекаться не хотим.

Энцо молчал. Это Аларих с «псами» были ему должны за кучу дерьма, которую он взял на себя. Договорились же. Дали денег, большую рассрочку. Но разве что докажешь? Уже нарисовался посыльный, не сотрешь.

Энцо знал, он знал, что не стоило к ним лезть.

– Нет.

Он обрубил поскучневшего «пса» жестом. Вытащил из кармана короткий кабель, нащупал под волосами за ухом разъем и вставил один коннектор в него. Другой протянул Егерю. Тот уставился на кабель с опаской, но все же придвинул стул и подключился. Запах его пота ударил в нос. По достижении определенного возраста все марсиане начинали пахнуть, как клетки в зверинцах. Что-то в генах, не иначе.

«Хорошо, – передал Энцо. – Могу прикрыть курьера. Где и во сколько?»

«Не. – Егерь мотнул головой, натянув кабель. – Сам пойдешь, один. Заберешь у нас, передашь клиенту. Наши не хотят светиться».

«А я хочу, по-твоему?»

«По-моему, ты по уши в долгах, крио. А долги надо отдавать. Один раз курьером сгоняешь. – Он поднял проколотые брови с кольцами серег. – Ерунда же, тем более для тебя. Два-Ноль-Шесть стремается «орликов» легиона? Что-то новенькое».

Какой отстой. Энцо не мог поверить, как все вывернулось.

Печи за стеной тихо гудели. Доносились голоса работников.

Егерь ждал ответа.

«Как девочка поживает? – Стальные зубы блеснули, когда он улыбнулся. – Я передал Алариху, что она умница».

Похолодев, Энцо уставился в плоские линзы его окуляров.

Этот урод не смеет упоминать Малую. Не смеет даже думать о ней. И что, во имя Марса, рассказали Алариху?