Меня зовут I-45

И теперь она играла в доктора. Луций задумчиво изучал ее голый живот под краем обрезанной майки, – Бритва с удовольствием влезла в нее после душной шкуры спецовки. Держал пальцы в опасной близости от ее бедер. Поднимал затуманенный взгляд, от которого внутри все переворачивалось.

Когда он так делал, Бритва давила на рану сильнее. Луций приходил в себя и вскрикивал от боли. Пена шипела на краях сорванной кожи, лопалась пузырьками на коротких иглах темных волос.

– Как начет выпить? – донесся его глухой голос. Бритва опустила взгляд, отчаянно надеясь, что ослышалась. Но Луций ожидал ответа с непрошибаемой серьезностью.

– Вечером, – ответила она вперед своего здравого смысла. – Дерьмовая ночка выдалась, пойду посплю.

Она бросила опустошенный пузырек с антисептиком и тряпку в урну. Снова оценила рану. Голову от кровавой коросты они отмыли, и теперь ранение выглядело не так устрашающе. Просто царапина; содранная полоса кожи от лба до затылка. Кровавый пробор.

Пациент жить будет.

– Эй! Спасибо.

Бритва даже обернулась, не веря своим ушам. Похоже, травма головы немного вправила Луцию мозги.

Уже в гостиничной ячейке она привалилась лопатками к двери и накрыла лицо ладонями. Со стоном растерла лоб и щеки, один за другим скинула ботинки в угол. Те зацепили бамбуковую стойку‑вешалку и повалили на пол. Бритва не стала ее поднимать. Прошла к кровати и рухнула лицом в одноразовые, пахнущие химией простыни. Ноги гудели. Тело расслабилось, проваливаясь в долгожданный сон…

Заверещал коммуникатор.

Бритва вскинула голову и нахмурилась. На личный номер ей звонили крайне редко. Она завела его для своих дел, которые не предназначались для ушей коллег из Управления.

Она поднялась – так резко, что перед глазами заискрило. Подошла к окну и вытащила верещащий кусок пластика из куртки. Номер был незнакомым, семизначный код Второй курии.

Бритва запустила руку под волосы на затылке, надавила на бугорок под кожей. Теперь чип, встроенный в имплантат, не записывал. Она вставила наушник в свободное от некса ухо и приняла звонок.

– Да?

«Привет, Три‑Два‑Шесть. Как дела?»

А голос оказался вполне знакомым. Эзоп. Его хриплый лай Бритва узнала бы с любого конца вселенной.

Вышел‑таки на свободу. Интересно, что для этого пришлось сделать «псам»?..

– Не родила пока. Чего звонишь? – Она решила перейти сразу к делу. Некс, отключенный надолго, мог привлечь ненужное внимание в Управлении. – Я работала с Аларихом. Он мертв.

«Аларих – всего лишь пиксель в нашем знамени, забыла? «Псы» вызывают, Три‑Два‑Шесть. Завтра».

Остатки сна как рукой сняло. Бритва скрипнула зубами. Она и не думала, что до последнего этапа дойдет дело. Хотелось отключить коммуникатор и притвориться, что она ничего не знала. Не видела, не слышала, была ни при чем.

Вот только с Эзопом такие трюки не прокатывали.

– Я не в Управлении.

«Знаю. Не беда. Цецилий с тобой?»

– Да. – Она накрутила бисерную нить занавески на палец. Луций во дворе наконец поднялся – тяжело, опершись на колени, – и похромал в свою комнату на первом этаже.

«Потеряй его».

Палец Бритвы остановился, выпустив бисерную нить.

– Что?

«Ну, грохни его».

Бритва ошеломленно молчала.

«Послушай, никто и не заметит. Расследовать на территории Эоса никто не даст. У вас в Управлении даже голубя Юпитеру пожертвуют, лишь бы не возвращался».

Она нахмурилась. От этих слов в груди поднялась злость – как рвота.

– Пошел в задницу, и больше не звони.

Из наушника донесся усталый вздох.

«Не нарывайся. Думаешь, если с тобой что случится, кто‑нибудь из них будет тебя искать? Номер‑легионер – это пушечное мясо, Бритва. Ты – мясо с клеймом…»

Бритва отключила связь.

Подумав, бросила коммуникатор на пол и разбила двумя ударами ботинка.

Быть с декурионом она не могла ни по закону, ни по происхождению. Но она могла прикрыть его спину.

Так делали напарники во все времена.

На Эос опустился влажный и душный вечер. Прибрежные кварталы опутала тьма и запахи курений. Играла музыка, танцевали пары, но Сатурналии уже шли на спад. Люди нагулялись и разлетались по куриям. В море, далеко на горизонте, вспыхивали и затухали огни – совсем как биение далекого сердца.

Луций и Бритва заняли столик на веранде бара неподалеку от мотеля. Кроме них посетителей не было. Пляж пусто синел до самой кромки воды, на висящую над столиком лампу садились мошки, за стойкой вытирал бокалы бармен.

– Декурион Луций Цецилий Авианий Марс, – нараспев произнесла Бритва и оперлась щекой на кулак.

– Что? – Луций отвлекся от вида океана. Его недоумение было смешным, Бритва даже фыркнула.

– Имя красивое.