Меня зовут I-45

Он откашлялся и вытянул перед собой руку-имплантат. Пальцы разжались, как металлический цветок, свет скользнул по отполированной поверхности. На миг Малая ощутила механизм, как кости собственной руки. Казалось, она могла сжать его кулак усилием воли.

– Ты бы смогла управлять роботом-уборщиком? – шепнул он на ухо. Должно быть, боялся, что их подслушивали. – Привести его с другого уровня.

Она моргнула. Решила не кивать – вдруг тут еще и камеры стояли?

– Наверное, – ответила так же тихо.

Пальцы Энцо щелкнули и расщепились на десятки тончайших манипуляторов. Их импульс отозвался в ладони Малой.

– А я могу взломать эту дверь. Но если мы ее откроем просто так…

«Бум», – беззвучно сказали его губы. Малая похолодела.

– Взрыв?

– Заряд в голову.

– Ты уверен?

– Видел своими глазами. Их там двое, и они вооружены. Ты явно чем-то разозлила Алариха.

Разозлила, и еще как.

Они уставились на дверь, массивную, словно ее вырезали из бока шаттла. С металлическим замком. Она не могла их удержать, и Аларих это знал. А оружие и страх за свою жизнь могли.

– Что будем делать?

Малая тронула Энцо за руку и тихо выдохнула, когда их пальцы сплелись. Так знакомо.

– Есть у меня идея, – прошептал Энцо.

* * *

Колеса постукивали по плитам – ток-ток. Мелодичным звоном отзывалась пружина в корпусе. В фокусе мелькнула щетка с застрявшим сором. Раз – она подгребла мусор к щели у дна корпуса и всосала.

Малая покатилась дальше. Неблизкий путь: из жилых отсеков верхних уровней, по пандусам и завиткам коридоров, сюда, в жаркое брюхо «песьей» берлоги. На углу, точно под камерой наблюдения – изображение которой Малая предусмотрительно замкнула на одном кадре, – стояла пара охранников. Без имплантатов; Малая их прощупала еще из камеры. Оба вооружены, но держали оружие в кобуре.

Это было хорошо.

Они расслабленно болтали, один жевал лепешку с мясом.

Еще лучше.

«Я вижу их.»

Собственный голос послышался издалека, словно за дюжиной стен.

Где-то за дюжиной стен широкие ладони легли на ее плечи.

«Помнишь, что дальше?»

Малая крутанула камерой. Отыскав утопленную в стене розетку, она подкатилась ближе, выпустила манипулятор с вилкой и подключилась. «Псы» не повели и глазом. Роботы-мусоросборщики вставали на подзарядку автоматически, ничего особенного.

Ничего особенного, пока они не начинали убивать.

Она отмотала шнур – несколько метров, достаточных для разбега, – с щелчком сбросила насадку-щетку, оставив только голую сталь манипулятора.

Пшикнула и сгорела перемычка на микросхеме.

Колеса снова застучали по плитам, пружина в пластиковой голове тенькала громче. Малая подпрыгнула на стыке. У ботинок охранников она остановилась.

«Псы» перестали жевать и обернулись.

– Пошел на хрен, – сказал один.

Малая ужалила его манипулятором. Человек выгнулся дугой, закатил глаза и повалился на пол, дымясь кожей. Второй «пес» попятился. Рука потянулась к кобуре.

Робот поджарил его быстрее, чем он успел выстрелить.

Малая распахнула глаза и вздрогнула. Лицо Энцо оказалось так близко, что она чувствовала щекой его дыхание.

– Ну?

– Готово.

Энцо тут же припал к замку двери, ввинтил манипулятор в замок. Пара щелчков, пара коротких ругательств, и дверь распахнулась. Путь на свободу.

Робот-уборщик так и стоял над обугленными телами; крутил плоской камерой, которая заменяла ему голову. Энцо обошел его стороной, откинул полу куртки мертвого «пса» и вытащил длинный матово-черный ствол. Пробежался пальцами по рукояти, и оружие мигнуло индикаторами.

– «Гидра», – коротко пояснил он, словно Малой это могло что-то сказать. Он ухватил ее за руку и потащил прочь от ненавистной вонючей каморки. Совсем как делал когда-то. Ослабевшие от долгого заключения ноги заплетались. Малая едва не падала и сама себя за это ненавидела. Только утягивала Энцо назад.

– Сюда.

Он свернул под лестницу и подключился к незаметной двери за ней. И откуда он мог все знать? Но времени спросить не было: по ступеням над головами загрохотали шаги.

И они снова бежали, теперь по жаркому лазу между трубами коммуникаций. Лампы потрескивали, алый свет ложился редкими пятнами на стены и драную майку Энцо. Что-то шипело, пахло жареным песком. Лоб щипало от пота, толстовка прилипла к лопаткам. Резиновое покрытие стягивало сандалии и отпускало с чмокающим звуком.

За служебным тоннелем они вскарабкались по лестнице. Побежали через небольшой холл. Малая чувствовала себя голой под дулами камер, которые смотрели со всех стен. Казалось, еще немного, и их нагонят. Заблокируют. Подстрелят. А Энцо, похоже, опасность волновала слабо. Он шел вперед с уверенностью гончего пса; только натянутые жилы на шее выдавали напряжение.

Поворот.

Еще поворот.

Когда тоннель сужался, Энцо перемещался вперед, но руки Малой не выпускал. Так они и шли – то рядом, то гуськом, ежась от напряжения и страха.

На очередном повороте что-то полыхнуло, сбив фокус окуляра. Малая взвизгнула, когда Энцо сильно толкнул ее в сторону. Плечом ударилась в стену, ногами угодила в холодную жижу. С трудом поймала равновесие, пригнулась и выправила дыхание.

Вдох. Выдох.