Меня зовут Космо

— Пап, — говорит Эммалина. — Мы можем оставить его себе? Пожалуйста? Пожаааалуйста?

— ХВАТИТ! — кричит Мама, выхватывает у Папы швабру и осторожно, но настойчиво выпихивает енота на улицу. Зверёк исчезает в ночи. — Макс, Эммалина, Космо, спать.

В следующие несколько часов Мама и Папа отмывают полы, шлёпая по плитке мокрой тряпкой. И огрызаются друг на друга.

— С дороги.

— Зачем ты так делаешь?

— Нет, полотенца вон там.

— Где?

— Там!

Всё так плохо, что Макс зажимает уши. А мне интересно: неужели бордер-колли стоит и за этим? Это ведь она подослала енота, чтобы обмануть меня и узнать мою слабость? Я ворочаюсь на своей постели, подо мной лежит Мистер Хрюк. Я что, теряю хватку? Не пускать диких животных — это тоже моя работа. Если я не защитник дома, то кто я вообще?

В дверь тихо стучат. Это Эммалина. Она не хочет лежать одна, слушая сердитые голоса. Они вдвоём перекладывают меня на кровать Макса, мы устраиваемся на подушках, накрываемся и притворяемся. Мы их не слышим. Ничего не слышим.

А меня мучает совесть. Потому что это же я виноват, правильно? Это я впустил енота в дом.

— Эй, Космо, — говорит Макс, сонно отыскивая мою голову, чтобы погладить. Он улыбается уголком рта. — Тот енот? Я всё понимаю, ты просто хотел найти друга.

Я закрываю глаза и уговариваю себя, что танец поможет нам по-прежнему быть вместе.

20

Сначала дымка уходит, если я очень, очень медленно моргаю. Но вскоре начинает казаться, словно на моих глазах стекло, словно я вижу мир сквозь миску для воды.

— Он пропускает некоторые команды, — говорит дядя Реджи, почёсывая загривок.

Мы в танцевальном клубе, на улице дождь, и весь день меня одолевает одно и то же чувство: бордер-колли преследует меня, она стоит именно там, где я не вижу. А руки Макса! Они двигаются так быстро. Он так ими машет, что они расплываются. Он просит меня поднять правую лапу или левую?

— Не понимаю, — говорит Макс. — Он же их знает.

Оливер сжимает губы.

— Ну… не знаю, чувак. Элвис иногда тоже бывает забывчивым.

Но сейчас Элвис просто великолепен. Он так чётко кланяется, так плавно отрабатывает программу. Даже Нудлс сегодня меня превзошла. Нудлс! Она всё-таки научилась поднимать передние лапы в такт — это первый трюк, который она вообще освоила.

Через несколько дней, когда чёрные круги упорно отказываются исчезать, Мама отвозит меня к ветеринару, и тот говорит, что удивительно, как я вообще до сих пор вижу.

— Это старый пёс, у него старые глаза, — говорит ветеринар. — Но он счастлив. По нему видно, что он счастлив.

Возвращаясь домой в машине, я понимаю: вот почему я принял енота за кота! Моё зрение слабеет.

И я сам слабею.

Теперь я особенно внимательно слежу за тем, всё ли делаю правильно. Трижды проверяю — носом, лапами, ушами. Это действительно Мистер Хрюк или чья-то чужая свинья? Это то место, где я пописал на прошлой неделе? В танцевальном клубе я очень тщательно слежу за командами Макса, всё больше и больше полагаясь на память.

И я всерьёз задумываюсь, только ли зрение меня подводит. Да, у меня артрит и больная лапа — это я знаю. Но вот уши — совсем другое дело. Они когда-то реагировали буквально на всё. Я слышал, как шкворчит курица на сковородке в двух домах от нас. Сразу понимал, когда сосед начинал набирать ванну. А перед тем как пописать, я высоко задирал левую лапу, весь день накапливая ресурсы, чтобы пометить фонарные столбы, кусты, деревья. Сейчас же мне приходится вытягивать шею, чтобы что-нибудь услышать. А лапа едва поднимается от земли.

Какой стыд.

Хуже того, бордер-колли ни от какой боли не страдает. Она молода. Сразу понимает команды. Элвис и Нудлс помогают как могут, подбадривают меня, когда мне удаётся движение, но, наверное, даже они видят, что бордер-колли выигрывает. Что она всё ближе и ближе подбирается к цели, которую когда-то поставила себе в парке много лет назад: разлучить Макса и меня.

— Ты в порядке, дружок? — спрашивает дядя Реджи с утра в день рождения Эммалины.

На улице жара не по сезону, небо синее и безоблачное, а я совершенно неподвижно лежу на подъездной дорожке.

Дядя Реджи помогает мне подняться — лапа болит, так что я едва могу стоять, — а в доме Мама готовит на завтрак блинчики с клубникой. Хотя сегодня не мой день рождения, я всё равно съедаю несколько блинчиков, потом мы с Максом и Эммалиной смотрим мультики, а потом — идём в Сойер-парк.

— Не забыл воздушные шарики? — спрашивает Мама у Папы по пути.

— Я думал, воздушные шарики берёшь ты, — отвечает он.

— Успокойтесь, — стонет Макс. — Они у меня. Вот, видите?

Он достаёт из рюкзака пакет с разноцветными шариками.

— А пластиковые вилки? — спрашивает Мама.

— Есть, — говорит дядя Реджи.

Папа стучит по рулю.

— Всё будет нормально. Это просто день рождения.

— Ну, это день рождения твоей дочери, — огрызается Мама. — Он поважнее обычного.

Дядя Реджи хлопает Маму по плечу.

— Давай просто повеселимся.