Меня зовут Син (СИ)

— Не бойтесь, Син! — Мягко заговорил со мною Семецкий, видимо поняв по моему взгляду на стол, что я могу немного понервничать. Голос, чуть приглушённый респиратором, звучал немного неестественно. — К вам этот стол не имеет никакого отношения. Просто в этой лаборатории у меня есть всё необходимое, чтобы обследовать…тебя… вас.

Ага, похоже, что именно в этой лаборатории и кромсали во благо отечественной и не очень науки тела мёртвых кровососов. А я первый живой кровосос, попавший, так сказать, в это чистилище. Причём добровольно, хоть и без песни. Но сказанное Семецким радует, меня явно не будут потрошить.

Началось всё довольно предсказуемо. Меня поставили рядом со стенкой, Семецкий вытащил откуда-то огромную раскладную линейку, или как там она тут правильно называется, не иначе замерял рост тел предшественников, сунул мне её в руки, сказал держать, а сам начал двигать что-то на этой линейке. Но так как я довольно высок, то он не мудрствуя лукаво, взял стул и став на него, наконец-то смог замерить мой рост.

— Не самый высокий экземпляр! — сообщил он Сахарову. — Всего лишь 2 метра 07 сантиметров. Были и повыше ростом кровососы.

— Герр профессор! — вдруг задал вопрос Левенталь. — Может это из-за того что он немного…согнут?

Ага, вот и есть понимание, кто такой Семецкий в научных кругах. Хотя возможно для Левенталя тут все, кто имеет в подчинении больше одного человека и носит соответствующую спецодежду, является профессорами. А обращение «герр», что с немецкого, как я помню по фильмам про Великую Отечественную войну, переводится как «господин» и может указывать на германское происхождение Левенталя. Хотя возможно он никакой не фриц, а добропорядочный швейцарец или австриец. Или… Да какое мне дело, кто он — немец или австриец! Чего это в голову всякая фигня лезет? Неужели мне не о чём больше думать, как о национальности командира охраны научного лагеря? Вечно мозги на всякую ерунду переключаются!

— А это, господин Левенталь, у всех кровососов так! — ответил ему Семецкий, ставя на место стул. — Они все сгорблены немного. Есть несколько теорий, почему у них так обстоит дело с осанкой и строением тела, но полагаю, что вам это не сильно интересно. Хотя, вы правы — если бы он стоял прямо, как обычные люди, наверное прибавилось бы ещё сантиметров десять-пятнадцать.

После этой тирады Семецкий забрал у меня линейку из рук, сложил её, и, закинув туда, где она лежала до этого, подвёл меня к какому-то прибору, от которого отходили в стороны множество проводов с датчиками. Он случайно не собирается мне кардиограмму делать?

Семецкий защелкал кнопками на этом приборе, потом перебрался на клавиатуру, а когда рядом загорелся экран монитора, по которому побежали какие-то надписи(явно сработал какой-то скрипт или батник, слишком уж похоже на командную строку «винды»), снова занялся мною, начав облеплять меня этими проводками с датчиками, припахав для этого ещё и молодую сотрудницу. Та немного нервничала, видно что ей не по себе рядом со мной, но глаза боятся, а руки делают. Остальные просто молча смотрели на нас.

Интересно, а кого он мог этим прибором ещё обследовать? Вряд ли тут были живые кровососы! Потому что если бы в этой комнате побывал бы живой кровосос, то меня бы обследовал не Семецкий. Может быть, они прикрепляли эту трахомундию к мертвому телу кровососа, пропускали через тело электрические разряды, и получая данные, пытались проверить какие-то теории? Бог его знает…

Я повернул голову к монитору. Там уже было окно программы, которое приветливо запрашивало нажатие клавиши «Ввод», о чём извещало диалоговое окно с соответствующей надписью. А что это окошечко программы с таким нестандартным оформлением? Тут что, увлекаются всякими украшательствами «винды»? А не боятся, что из-за этого в самый неподходящий момент глюканёт аппаратура и всё пойдёт малость вразнос? Или тут не винда, а бессмертное детище Линуса Торвальдса, в народе именуемое «линуксом»? Если так, то можно понять, почему тут другое оформление. Скорее всего, так оно и есть, всё же тут не домашний комп.

Но вот, наконец, Семецкий закончил на мне лепить всю эту электронную фигню, а его подчинённй сел за клавиатуру, уставившись на экран и начиная водить курсором от менюшек до кнопок, что-то включая, подстраивая и отменяя. Но вот, наконец, он ткнул курсором куда-то, и по экрану начали медленно ползти какие-то кривые линии, подозрительно похожие на линии кардиограммы сердца, какие-то счётчики начали менять свои показания, на приборе замигали какие-то индикаторы.

— Нужно немного подождать! — обратился ко мне Семецкий. — Тут сейчас прибор снимает с тебя показания по многим параметрам, но компьютер немного слабоват, и потому обработка информации идёт с небольшой задержкой.