Меня зовут Синдбад Мореход (СИ)

   - Это разве быстро?! Только скажи, Углеокая, и через три дня мы посетим самый большой в мире александрийский рынок, который и за неделю не обойти. Какие там шелка, украшения, самоцветы и жемчуг, а сладости - язык проглотишь... Дай еще три дня и мы посетим мессу Папы в Риме! И он лично возложит свою божественную длань на твое чело. А еще через три дня мы минуем 'геркулесовы столбы' - это край света, и предел мира, но только не для нас. Нас встретят волны великаны, встреча с которыми означает смерть для моряков.

   - И мы погибнем!? - Округлив глаза, выдохнула Зоя. - Я не хочу туда.

   - Но ты же знаешь, что Синдбад уже покорял их, и они помнят своего повелителя, хоть и прошло уже много столетий. Мы поднимемся на самую высокую волну, настолько высокую, что мачты нашего корабля будут почти касаться луны. И до звезд будет рукой подать. Ты даже сможешь их пересчитать, только на это уйдет еще тысяча лет....

  Мое красноречие было прервано мерным сопением, императрица, подложив ладошки под щеку, спала. Я встал с кровати, подошел к сервированному столику, сделал пару глотков из кубка Зои, чтоб промочить пересохшее горло - вино как вино, градусов десять-двенадцать. Что ж, результат встречи, который я намечал - 'обработать' августу гипнозом - провалился, но раз у меня безлимитный пропуск к телу 'комиссарши' то я могу вернуться к этому вопросу в любое время. А сейчас интересно узнать, чем закончились переговоры Инги.

   Переговоры прошли довольно результативно и очень информативно. После официальных расшаркиваний и представления сопровождающих лиц, прошел обмен подарками. Инге досталась довольно подробная карта Швабии. Ответным подарком послужил крупный, размером с орех, рубин. Камень предстал во всей красе: игра света, цвет, чистота и прозрачность - все было идеально. Учитывая слабость графа к драгоценностям - реально царский подарок. Далее граф предстал в образе старого пня, который вспоминал о близких и дальних родственниках Инги, постоянно 'путаясь' в именах, титулах и землях занимаемых этими семьями. Инга ненавязчиво, с улыбкой, поправляла ошибки графа. Когда вопросы иссякли, сама стала расспрашивать о его ближней и дальней родне. Минуты таких вопросов хватило, чтоб граф поднял руки вверх и рассмеялся.

   - Довольно! Пощади старика! Откуда мне помнить о такой прорве родственников, половину из которых я и вовсе не видел! В свое оправдание могу сказать, что признал тебя сразу. Твою матушку я видел всего раз, но цвет ее глаз хорошо запомнил, и не встречал подобного вплоть до сегодняшнего дня. Да и то, что узнал из достоверных источников про тебя, очень похоже на поведение твоей бабки. Это ж надо - избить опахалом лучшего фехтовальщика империи, у которого в руках меч...

   Далее последовали вопросы - хочет ли Инга возвратиться в Швабию? Если да, то что ею движет? Насколько она приближена к августе? У Генриха есть некоторые деловые предложения, спорные с точки зрения империи - сможет ли она склонить Зою к их положительному решению. Какие из них могут быть приняты, а с какими и вовсе не следует обращаться? Инга как ни в чем не бывало ответила, что ее влияние при дворе велико, и даже более того - августа ей должна за освобождение. В Германию она желает возвратиться полноправной Пфальцгафиней Швабии. Прежде всего она хочет снова обрести свой дом и отомстить за смерть семьи. Тут я подвис - как можно говорить такое посланнику наследника, чей папаша помножил на ноль семью фройляйн. Оказалась - король ГенрихI Птицелов, он же Герцог Саксонский, не родня Конраду, и более того - союзник Эрхангера и Бертольда (дядьки и отца Инги) против бывшего короля. Но уж так сложилось судьба, - кто попался, того казнили. А более везучий был провозглашен наследником (своих наследников у Конрада не было) восточногерманского королевства. То есть получалось, что кроме угров, у фройляйн было еще несколько личных врагов, и основной - епископ Констанца Соломон III, и так, мелочь - пара баронов, предавших ее отца.

   Граф Дитрих после недолгого раздумья сказал, что уже сегодня отпишет своему королю о результатах переговоров - решение, разумеется, за Генрихом - но ему, умудренному опытом политика, запросы Инги не кажутся чрезмерными. Еще бы - поставив во главе Швабии законного, по праву крови, правителя, Генрих гасит жестокую распрю между королём и владетельными швабскими князьями, недовольными централизованной властью, и вместе с лояльным правителем получает лояльных подданных. Если у Инги все пойдет не так, и ее не примут - то Птицелов просто останется при своих. А Соломон со своим синодом совсем зажрался - и это при том, что со смертью Конрада I его политическое влияние и поддержка Рима сошли на нет. Короче - пользы никакой, только путается под ногами и мешает Генриху. Так что ради такой сильной союзницы, как Византия, епископом король пожертвует легко, а уж до швабских баронов ему и вовсе нет дела.