Меня зовут Синдбад Мореход (СИ)

   - Даже мой наставник сказал, что из этого может получиться второй 'Дигенис Акрит' ( популярная византийская эпическая поэма того времени о жизни и подвигах легендарного героя Дигениса.) Панкратий, что-то дожевывая, активно покивал головой, а когда его рот оказался пуст, с воодушевлением подтвердил:

   - Действительно, у моего ученика открылся неоспоримый талант в написании книг, хоть и не классического церковного канона, но у него все впереди. Отточив свое перо в жанре эпическом, и возможно, приблизившись к таким мастерам, как Гомер и Вергилий, Константин может прославиться и в теологии (богословии).

   - А как насчет иллюстраций для книги? - насущный для меня вопрос - что-то мне не улыбается тупо размножать самому свои комиксы, - Кто будет размножать мои эскизы?

   - С этим все просто - в той же Софии до сотни иконописцев, и их учеников, еще не допущенных до иконописи. На благое дело патриарх Дионисий с удовольствием выделит пару талантливых иконописцев, чтобы те оформили должным образом книги Константина.

   Хорошая новость! Есть кому множить мою мазню. Тем более, что именитых иконописцев мне не надо, а талантливые парнишки, еще не зашоренные каноном - в самый раз. Только перед тем, как идти в Софию, надо на всякий случай получить какое-никакое письмо от Зои к Дионисию - а то старый мстительный пень запросто откажет. После обеда Углеокая сама поманила меня пальчиком, и явно волнуясь, вполголоса пригласила меня посетить ее палаты после ужина. Я с улыбкой изобразил поклон, и обратился со встречной просьбой.

   До кафедры Софийского собора я добрался без труда - золотая булла была тому залогом. А вот в приемной патриарха меня затормозил здоровенный детина в рясе, и без слов, жестом показал мне на скамью ожидающих. Посидев на скамье минут десять - мало ли, отлучился глава церкви в туалет... я вновь подошел к громиле. Тот без слов повторил свой жест. Я снова сунул ему под нос буллу. В ответ детина оскалился, и отвернул полу парчовой красной накидки, обнажив рукоять толи дубинки толи булавы. Меня этот жест просто взбесил! Даже в приемной Маркеана - по сути, моего непримиримого врага, со мной обращались гораздо лояльней. Бью с левой в печень - громилу ожидаемо перекашивает в болевом шоке, он что-то пытается еще сделать - но видимо, боль настолько нестерпимая, что он закатывает глаза и начинает заваливаться назад. Чтоб он не открыл затылком охраняемую им дверь, придерживаю его, и почти ласково укладываю на пол - мне лишний шум ни к чему. Вхожу в преодолённую мной твердыню, и кланяюсь застывшим в немом вопросе десятку клириков. Первым из ступора выходит Дионисий.

   - Насилие в святом месте недопустимо! Это даже хуже, чем ересь! Вы хоть, юноша, понимаете...

   - Конечно понимаю! Поэтому я и обезвредил этого еретика... - указал я в сторону двери, - Вы не поверите - этот безбожник пытался преградить путь посланца помазанницы божьей - императрицы! При этом демонстрируя оружие. Но слава Господу нашему, насилие я успел предотвратить... Постойте! Вы ничего видеть не могли, а раз вы святой отец, знаете, что должно было произойти - то выходит, это вы сказали своему каппелану-охраннику напасть на того, кто покажет ему буллу августы?! - я конечно сразу понял, что 'не пускать' было приказано именно меня. Но от такой трактовки событий лицо Дионисия посерело. А я подложил, - То, как отреагирует на это Императрица, я не знаю - но это же грех гордыни! Да и грех чревоугодия... - указал я на обильно накрытый стол, - Тем более, во время поста!

   То, как отреагирует августа на грехи, святую братию во главе с патриархом, беспокоило мало - бог простит. А вот неуважение, пренебрежение, и оскорбление царственной особы - тем более, такой как Зоя, и то, что за этим может последовать - вогнало клириков в уныние. Дионисий же еще раз попросил рассказать, как развивались события в приемной, после этого выпроводил членов викариата, и заявил.

   - Завтра же с утра викарий, ответственный за персонал приемной, отправится в приграничный с арабами монастырь вместе со всем своим персоналом - раз уж они такие воинственные, им там самое место. А тебе я тоже хочу попенять - почему не заходишь к старику просто так, поделиться проблемами - может, чего и подскажу, ведь не чужие, да и Агапид про тебя спрашивал...

   Прежде чем я выложил свое дело, мне пришлось еще долго выслушивать пустую, насквозь лживую речь о том, какой я молодец, и как он меня уважает, и даже ставит в пример всем своим подчиненным. А также отвечать на его вопросы - как я сам, как принцессы...