Меня зовут Виктор Крид

Вот только броски получились куда сильнее, чем я рассчитывал. Хорошо, хоть точность не пострадала. Скальпели, словно болты из чудовищно тугого арбалета, пробили тела насквозь и даже вонзились в бетон стены, как тогда, с Иссеем. Но там был кинжал, раз в восемь тяжелее хирургического скальпеля, да и бросал я, вкладывая всю силу, всего себя. А тут, рядовой бросок, без особого напряжения, на скорость и точность, а никак уж не на силу.

Пятому просто свернул шею.

Затем, как и у себя в лаборатории, разломал бластеры (ибо нех оставлять кому либо оружие способное тебе повредить). Только после этого подошел к столу, той же системы, что и мой, но слегка похлипче.

На столе лежала прикованная женщина, естественно голая, так как обслуживание в этой гостинице для всех постояльцев одинаково: капельница и брандспойт.

Черты лица ее были смутно знакомы, но поймать за хвост мысль я все еще не мог. Откуда я ее знаю?

Очень похожа она на актрису из моего мира, кажется звали ее Алана Де Ла Гарза, и отметилась она лишь в сериалах, но мне, в той жизни она нравилась. Красивая.

Портило лежащую на столе женщину только нечто вроде свежего ожога на всю левую глазницу.

Тут она распахнула глаза и изучающе уставилась на мое лицо. Один глаз был, как и у той актрисы карим, а второй, в «обожженой» глазнице красным с черным. То есть белок, вместо белого цвета, имел насыщенно черный, а радужка столь же насыщено красный. Жутковатое сочетание.

Вдруг во взгляде ее мелькнуло узнавание.

— Дядя ВиктОр? — изумленно-недоверчиво-радостно спросила она по-французски.

Это обращение… Так меня называл только один человек за всю мою жизнь. Неужели…

— Николь? — удивленно расширил я глаза и принялся вскрывать ее оковы. Сложных замков тут не было, как собственно и в моих скрепах, но они тут и не сильно нужны. Так что отломанный кусок пинцета вполне мне заменял ключ. — Ты выросла, похорошела.

— Дядя ВиктОр, представляешь, мне только сегодня снилось… Снился ты… что будь ты здесь, и все они… Ты бы всех их… Вот я глупая, правда? — доверчиво сказала она и неловко улыбнулась, а глаза наполнились влагой.

Я как раз закончил с оковами. Николь хлюпнула носом и, вцепившись в одежду, разрыдалась в мое плечо, словно маленькая девочка.

Я растерянно обнял ее и начал гладить по волосам, шепча какие-то успокоительные глупости.

Николь…

Я встретил ее во Франции. В 1914-ом, когда я только прибыл из Азии, она была маленькой девочкой шести лет. Жила с бабушкой по-соседству с домиком, что я прикупил в Париже перед поступлением в Сорбонну.

Веселая, общительная и любознательная девочка, частенько забегала ко мне во двор. Звала Дядей ВиктОром, любила наблюдать за моими утренними и вечерними тренировками.

Как-то так вышло, что из простого зрителя, она постепенно перешла в разряд учениц.

При всей своей добродушности, девчонка была упертая, прямолинейная, пробивная. Так что я подобрал ей в качестве основного стиля Вин-Чун. Ну и элементы Муай Боран. Ей нравилось.

Постепенно она, словно хвостиком приросла ко мне и в стрельбе, и в пилотировании (напомню — у меня в то время был свой маленький самолетик), и в рисовании. В общем почти всегда крутилась рядом. Я не возражал. Учить ее было весело.

Когда я закончил Сорбонну, ей было двенадцать. В Мюнхен ее семья естественно не поехала. Так что мы переписывались с ней после этого. На летних каникулах опять же я гостил во Франции. Зря наверное, но что уж теперь, учил ее взрывному делу, технике, механике, вождению, вскрытию замков и охранных систем… Ей нравилось.

Но время шло. Не знаю, что произошло, но в 1924-ом, приехав опять во Францию, в доме, где она жила, я застал уже совершенно других людей. И писем больше не получал.

Было, конечно, грустно, но долгая жизнь к расставаниям приучает. Тогда ей было шестнадцать.

Теперь уже, должно быть тридцать пять… Узнать меня без волос, по прошествии девятнадцати лет — удивительно. Крепко же ей досталось. Да еще глаз этот.

Кажется, я даже знаю, что именно сделало ее глаз таким. Ведь задумчивый Шмидт со шприцем уходил именно в сторону этой лаборатории.

— А, что ты тут делашь, Дядя ВиктОр? — спустя три минуты, вытирая глаза, спросила она меня.

— Видимо, как в твоем сне… Всех… — ответил я и постарался выдавить из себя ободряющую улыбку. Но, похоже, не очень у меня получилось, так как Николь… Дзен, трудно называть именем девочки, что осталась в памяти, взрослую почти незнакомую женщину. Так как Николь зябко поежилась от того, что у меня вместо улыбки получилось.

— Ты изменился, Дядя ВиктОр. Стал жутким, — снова поежилась она и закрыла грудь рукой, сообразив, наконец, что совершенно голая передо мной.

— Война, Николь, война, — только и нашелся, что ответить я. — Ладно, ты закройся тут. Подожди немного, я сейчас схожу, расчищу дорогу и вернусь. Подбери себе пока-что чего-нибудь из одежды…

— А ты точно вернешься? — жалостливо вскинула глаза она и непроизвольно опять схватилась за мою одежду.

— Вернусь, — в этот раз улыбка получилась нежной и ободряющей.