Меня зовут Виктор Крид.

- Он серьезно, Эрик? - заволновался Ксавьер, провожая взглядом удаляющуюся спину Виктора Крида.

- Да. Виктор не любит много говорить. Считает себя косноязычным, хотя, по мне, так нормально он говорит, я знаю много тех, кто это гораздо хуже него делает, при том трещат не затыкаясь.

- То есть он серьезно обещал нас убить?

- Я бы к этому обещанию отнесся серьезно. Убивать он действительно умеет. Причем, находит жертву где угодно. Куда бы та не спряталась.

- Но...

- Без всяких "но", Чарльз. Тебя предупредили: обнародуешь существование мутантов - умрешь.

- А ты?

- А я против брата не пойду. Может не по крови, но он мой брат. И, если мне брат сказал - не делай так, я не буду так делать. Он свою компетентность мне доказал уже очень давно. В дополнительных подтверждениях я не нуждаюсь. И закончим на этом, - сказал Эрик поднимаясь со своего кресла. Вместе с ним поднялась и Рэйвен.

* * *

глава 31

В шестьдесят девятом умер Морихэй. А я упал на собственный шприц с сывороткой, приготовленной для него.

По началу, ничего не изменилось, и я подумал, что теоретические выводы, о том, что сыворотка Эрскина для мутантов бесполезна, верны.

Даже успел уйти на свою вечернюю тренировку к водопаду. И вот как раз там меня и скрутило.

Это было ужасно. Совсем не так как в тот раз, когда вколол свою формулу мне Шмидт. Нет, в тот раз была просто резкая ослепляющая боль, а потом беспамятство.

В этот же раз... Мне было просто плохо. Не было сил, не было боли, едва удавалось поднимать ребра, чтобы легкие смогли набрать в себя хоть немного воздуха. И дискомфорт по всему телу, непонятный, мучительный, невыносимый, но не боль. Очень странное состояние, хуже любой пытки.

Зверь внутри бился, ему было страшно, как и мне, но и его страх с яростью не могли мне помочь.

И тогда я умер. Третий раз в этой жизни. Мое сердце остановилось. Я снова летел в звездной пустоте, и это было приятнее, чем лежать и терпеть пытку собственным телом.

Но в какой-то момент пустота начала приобретать зеленоватый оттенок. И его становилось все больше и больше. Пока он не затопил все пространство нестерпимо ярким зеленым светом.

Я распахнул глаза, мое сердце снова билось. Надо мной стояла Суо с той самой побрякушкой из снов, и из этой побрякушки лился... Нет, не так, бил ярчайший зеленый луч, что, достигая моего тела, впитывался в него как в губку...

Так продолжалось долго, причем сила и интенсивность луча только нарастали. В конце, Суо уже не стояла на ногах, а упала на колени.

Но всему есть начало и всему есть конец. И луч, достигнув яркости, которую мой глаз уже переносить не мог, исчез. Побрякушка закрылась. И Суо облегченно опустила руки.

- Спи! - сказала она и я провалился в сон, с удовольствием наблюдая гаснущим сознанием, как она уходит в огненное кольцо с кусочком тибетского неба в нем.

* * *

* * * флэшбэк.

Впервые это случилось еще в Китае. Прошло примерно восемь лет, как я начал обучаться в монастыре. Дооолгих восемь лет. Ооочень долгих восемь лет. Без нормальной еды. Без выпивки (пусть я и не пьянею, но вкус-то, вкус!). Без нормальной драки (учебный бой таковой не назовешь, а приглашений на Арену Драконов, мне пока еще не посылают, ведь, как Мастер Окинавского Карате, я бесследно исчез, а до уровня Мастера Кунг-фу еще не дорос). Без женщин... Восемь лет! Восемь, сука, лет!!! Да я уже не то, что с яростью не боролся, камни грыз по вечерам (в одном месте монастырская стена от таких моих приступов уже прилично так пострадала)!!!

Все! Решил я. Хватит!

И одной теплой весенней ночкой я, перемахнув стену, сбежал из монастыря.

Вот только, кругом горы. Где тут, б... дзен, искать выпивку, драку и женщин? Одни дзеновы горы...

Я вышел на край плато, сел на камень, уставился в небо и завыл. Горько, отчаянно, со всей пролетарской ненавистью, яростью и болью, со всей тоской, как когда-то в Канадских лесах, учил выть сивогривый вожак волчьей стаи с которой я бегал охотиться. Выл я долго. Выл я протяжно. Выл я с душой.

Стало легче. Верите, нет - стало легче. Но женщину все равно хотелось жутко.

Я опустил голову от ночного светила, которому только что отправлял в полет свою "песню", и расслабился. Отпустил контроль. Настеж распахнул стальные ворота своей воли. Выпустил Зверя. Дал ему полную свободу. Все равно ведь рядом ни души, рвать в куски некого, а биться головой о камни или бросаться грудью на скалу, он врядли станет. А и станет - не велика беда, выживу.

Собственно, от этого "действия", мало что поменялось. Единственное, я стал активнее принюхиваться и прислушиваться к окружающему миру. Зверь не знает сомнений, просто не знает. Он не думает, делать или не делать, а если делать, то что делать и как... Он просто делает. Зверь хочет самку - Зверь ищет самку. Все просто.