Меня зовут Виктор Крид.

Но в свалке ближнего боя, в чужом доме (а хмырь с дружками были явно здесь чужаками), когда к бою заранее не готовились, при недостаточном освещении и ограниченном пространстве... Не сказал бы, что моя шкура вышла из драки совсем уж целой, но их я убил всех четверых.

Тут на шум из соседней комнаты вышла Суо. И была она сердита и гневна. Я потянулся было ее обнять, а она указала мне на выход. Я попытался было извиниться, но она непреклонно повторила жест. Я повторил попытку, но она сопроводила повторение жеста еще и топаньем ноги по полу.

Еще женщина на меня ногой не топала!!! Я рыкнул (разумеется с применением Ци, но ненаправленно, а так, для острастки), развернулся и ушел, хлопнув дверью так, что она слетела с петель и ввалилась внутрь.

В монастырь я возвращаться не стал. Да и страну вскоре покинул.

Такие вот дела...

* * *

Впервые это произошло во Франции. В то время я учился на первом курсе Сорбонны. Хоть и прошло уже больше года с нашей последней встречи, а из головы Суо так и не шла. Приручила она моего Зверя, ох приручила... Верите, нет - но дошло до... обломов. По приезду в страну, я трижды снимал путану, и трижды просто пил с ней чай. Не возникало ни малейшего желания взять ее, ни физического, ни психологического. Как отсушила, ведьма лысая... Никак.

Желание есть, вообще желание, потребность в женщине, но удовлетворить ее не получается. Все не то: и голос не тот, и движется не так, и пахнет не так... Не так!

Бесился я тогда жутко. Пил запоем, употреблял все возможные наркотики (некоторые даже минут на пять вставляли), ходил ночами в лес, уплывал в море на яхте, тренировался до умопомрачения, до безумия...

Потом в моей жизни появилась Николь, стало полегче... Совсем немного. Хотя бы наркотики и алкоголь бросил, чтобы дурного примера не подавать. Но Зверь по-прежнему тосковал и выл на луну ночами.

И вот однажды случилось это.

Я бессонно сидел на кресле в своей комнате, в своем доме, пялясь невидящим взглядом в стену. В пустую голую стену. Так, в таком положении и уснул, наверное. Потому что внезапно стена осветилась огненным кольцом, внутри которого сияло ночное небо Тибета и виделись далекие горные пики.

И прямо из этого кольца на пол моей комнаты шагнула Суо.

Она успела сделать три шага.

- Вик, я... - начала было говорить она, но я уже был перед ней. В сантиметре перед ней.

- Просто заткнись, женщина! - тихо и угрожающе прорычал я, приложив палец к ее губам. - Заткнись, и получай удовольствие, - в следующее мгновение я уже жадно целовал СВОЮ ЖЕНЩИНУ.

Я любил ее бесконечно долго и страстно.

В конце мы лежали вместе на кровати, и Суо медленно перебирала пальцами волосы на моей груди.

- Какой же хороший сон, - произнес я, целуя ее в макушку.

- Сон... - вскинулась она. Странно на меня посмотрела и сказала. - Действительно, сон. Пусть будет сон. Спи! - и я стал проваливаться в дрему. Странно: засыпать во сне. Но, пока не провалился в дремотную одурь окончательно, видел, как Суо взяла в руки какую-то побрякушку, напоминающую по форме глаз. А потом снова было огненное кольцо, в которое уходила моя женщина.

Казалось прошла неделя, даже вроде бы видел как за окном не раз и не два вставало и садилось солнце...

Но проснулся я в том же самом кресле, в котором и засыпал. Всего через час.

Ничего в комнате не напоминало и не намекало, что это мог быть не сон: все вещи оставались на своих же местах, кровать была не примята. Лишь чудился запах ее тела, витающий в воздухе...

Я разобрал ту стену по камешку.

А потом собрал ее снова.

Поступил на курс живописи.

И нарисовал свой сон. Во всю стену. И теперь с моей стены из огненного кольца выходит лысая женщина в одеждах напоминающих тибетские монашеские одеяния.

И сон этот посещал меня после того не раз. Не два и не десять. И был он реальнее, чем сама реальность. И всегда начинался и заканчивался он огненным кольцом, через которое Суо приходила в начале и уходила в конце.

А еще, она в этих снах хотела мне что-то сказать. Но никогда не успевала. А со временем привыкла и перестала пытаться, смирившись с тем, что все равно ничего из этого не выйдет. Зверь больше не бесновался и не выл на луну. Не сказал бы, что он стал спокойным, но все опять же познается в сравнении.

С тех пор, в каждом своем доме, где доводилось жить дольше месяца, я выбирал стену. И рисовал свой сон. Каждый раз краше прежнего, ведь ото сна ко сну, одежда Суо менялась. В одной и той же дважды она не появлялась. И мастерство мое в живописи росло.

Забавно было во снах наблюдать, как Суо, выйдя из стены, затем эту стену с интересом рассматривает, покачивая головой, перед тем, как я заключал ее в объятия...

Эрскин очень долго (все шесть лет нашего соседства) пытался узнать у меня, кто нарисован на стене нашей комнаты. Но я на это всегда лишь молчал и улыбался.

Эрик в мою комнату нашего дома не заходил ни разу. Как и я в его. Это не было таким уж табу, но личное пространство друг друга мы уважали.