Меня зовут Ворн

Нушик шикнул на болтливую бабу, приказав умолкнуть. Лохматый поваренок, чумазый пуще прежнего, так и торчал в люке подземного прохода, не решаясь полностью вылезти. Ох, как он испугался, когда увидал, что имперские псы лупцуют дядьку Глеба, выспрашивая у того о недавно прибывшем хозяине и тех, кто был с ним. Он опрометью бросился в покои тетки Галины доложить об увиденном, а та как подскочит да как кинется к безногому старику с криками «караул, беда». Ему непонятно за что подзатыльника выписала и указала разыскать мальчика да еще одного, Гоблой звать, и увести тайно в стойла. Тетка Галина хорошая хозяйка, хоть иногда, сгоряча и может отхлестать по лицу, да не всегда и по делу, но все же сильно не наказывает, кормит вдоволь, скок хочешь, допоздна работать не заставляет и даже обувку и теплые вещи дает, когда холода наступают. Да чего там обувку, у него даже летних портков целых трое, а рубах так и вовсе пять. Даже есть в чем на ярмарку выйти, и на рынок он в другом ходит, не в том, в чем обычно работает. У родных матери с отцом такой роскоши он не видел. Так что давно уже он простил родителей за то, что они его продали, и более не злился на них. Понял, они ему добра желали и лучшей жизни. Увидев прибывшего с хозяином мальчика, Тошка невольно залюбовался его одеждой, даже позавидовал немного, но больше ему кинулось в глаза то, как держится этот мальчик, гордо, смело, наравне со старшими, и вид у него, словно и не мальчик он вовсе, а самый настоящий наемник. Наемников Тошка повидал достаточно в своей жизни. Их тут пруд пруди, и глаз набился уже так, что даже переодетого наемника, без оружия, все равно признает. Он готов был биться об заклад на что угодно, что тот здоровенный нож не для бахвальства на поясе у этого мальчика болтается, который не старше его по возрасту, умеет он им пользоваться и жизни забирать. Тошу сколь притягивал этот необычный ровесник, столь же и пугал. Хотелось бы и ему быть таким же смелым, отчаянным и путешествовать, мир повидать, но где там, если он даже в соседнюю деревню боится поехать. И мрякулов боится. В жизни не осмелится взять этих кусачих разбойников в руки.

– Готово, – кивнул Калин, указывая на притихших имперских мар.

Что он имел в виду, Тоша так и не понял, но сын хозяина откинул ворох соломы, которым прикрывали ручку подъемника, и принялся ее крутить, поднимая заднюю стену стойла, выходящую на дорогу соседней улицы.

– Прощай, Авросичка, – всхлипнула Галина, погладив свою любимицу по задней икре.

Нушик запрыгнул в седло. Судорожно выдохнув, баба пожелала удачи Лаки с сыном, которые без лишнего шума выкатились на улицу, освещенную полной луной, и принялась крутить ручку подъемника в обратную сторону.

Тем временем Гриня, Калин, Норг и Гобла быстро шагали через двор к имперским марам.

* * *

– Ой… – пискнул Тошка, увидав, как на пороге таверны показался имперский пес. – Ох, что сейчас будет, – подумал с замиранием сердца, прикусив до боли губу и медленно «утопая» в люке еще глубже, так, что теперь виднелась лишь вихрастая соломенная макушка над землей и серо-зеленые широко распахнутые глаза.

Вдруг не пойми откуда появился крылатый зверь. Заложив в воздухе крутой вираж, он спикировал прямо в лицо уже доставшего свой клинок имперца. Тошке, как он подумал, показалось с перепугу, что нож в руке пришлого мальчишки засветился алым и впился в руку ненавистного хранителя закона. Имперцев никто не любил, но больше их боялись, чем ненавидели. Они учиняли не правосудие, а безнаказанный разбой, который называли карой или велением Императора. Врут. Тошка точно знал, что врут. Ну, не мог Светлейший покарать первую красавицу на деревне – Светку – в день ее свадьбы и мужа ее, честного и работящего шорника которые не совершали ничего дурного. За что они обесчестили ее, а его убили и ограбили их дом? А старого Аргона за что до смерти запороли? Он ведь всего лишь продал им вместо красного вина белое. И то, как продал – задаром отдал! Они ведь никогда ни за что денег не платят. А сколько бед они в таверне творят. Нажрутся от пуза, напьются вдоволь за просто так и начинают искать, кого бы покарать именем Светлейшего, или девок ищут, чтобы снасильничать. Тетка Галина потому молодых работниц и не берет, беда будет. А все же не показалось, нож и вправду светится. В ночи это хорошо видать, особенно, когда он им махать стал.

«Вот же ловкий какой!» – восхищался зрелищем поваренок, позабыв, что надо прятаться, приподнялся повыше, чтобы лучше было видно.

Галина, схоронившись за распахнутой в стойло дверью, тоже наблюдала за боем, переживая увиденное по-своему.

– Увернулся, – тихонько, себе под нос комментировал Тошка то, что видел, – поднырнул под руку, поворот и тык под лопатку, все, готов. И те гады тоже уже валяются. Эх и быстро они их почикали. Профи. К марам бросились. Развязывают. А те и стоят смирно, не кусают даже. Вот это чудо. Вот это да. Скажи кому, не поверят же!